Во весь голос - Маяковский Владимир Владимирович

                            Товарищи!

                                                Взвесьте!

В Париж гастролировать едущий летом,

поэт,

         почтенный сотрудник «Известий»,

царапает стул когтём из штиблета.

Вчера человек —

                                единым махом

клыками свой размедведил вид я!

Косматый.

Шерстью свисает рубаха.

Тоже туда ж!?

                          В телефоны бабахать!?

К своим пошёл!

                              В моря ледовитые!

Размедвеженье

Медведем,

                    когда он смертельно сердится,

на телефон

                      грудь

                                на врага тяну.

А сердце

глубже уходит в рогатину!

Течёт.

           Ручьища красной меди.

Рычанье и кровь.

                                 Лакай, темнота!

Не знаю,

                 плачут ли,

                                    нет медведи,

но если плачут,

                             то именно так.

То именно так:

                            без сочувственной фальши

скулят,

             заливаясь ущельной длиной.

И именно так их медвежий Бальшин,

скуленьем разбужен, ворчит за стеной.

Вот так медведи именно могут:

недвижно,

                    задравши морду,

                                                   как те,

повыть,

               извыться

                                и лечь в берлогу,

царапая логово в двадцать когтей.

Сорвался лист.

                            Обвал.

                                        Беспокоит.

Винтовки-шишки

                 не грохнули б враз.

Ему лишь взмедведиться может такое

сквозь слёзы и шерсть, бахромящую глаз.

Протекающая комната

Кровать.

                Железки.

                                  Барахло одеяло.

Лежит в железках.

                                   Тихо.

                                             Вяло.

Трепет пришёл.

                             Пошёл по железкам.

Простынь постельная треплется плеском.

Вода лизнула холодом ногу.

Откуда вода?

                         Почему много?

Сам наплакал.

                            Плакса.

                                           Слякоть.

Неправда —

                       столько нельзя наплакать.

Чёртова ванна!

                             Вода за диваном.

Под столом,

                        за шкафом вода.

С дивана,

                  сдвинут воды задеваньем,

в окно проплыл чемодан.

Камин…

                Окурок…

                                  Сам кинул.

Пойти потушить.

                                 Петушится.

                                                       Страх.

Куда?

          К какому такому камину?

Верста.

              За верстою берег в кострах.

Размыло всё,

                         даже запах капустный

с кухни

              всегдашний,

                                      приторно сладкий.

Река.

          Вдали берега.

                                   Как пусто!

Как ветер воет вдогонку с Ладоги!

Река.

         Большая река.

                                     Холодина.

Рябит река.

                      Я в середине.

Белым медведем

                                взлез на льдину,

плыву на своей подушке-льдине.

Бегут берега,

                        за видом вид.

Подо мной подушки лёд.

С Ладоги дует.

                           Вода бежит.

Летит подушка-плот.

Плыву.

             Лихорадюсь на льдине-подушке.

Одно ощущенье водой не вымыто:

я должен

                 не то под кроватные дужки,

не то

под мостом проплыть под каким-то.

Были вот так же:

                               ветер да я.

Эта река!..

                    Не эта.

                                 Иная.

Нет, не иная!

                         Было —

                                        стоял.

Было – блестело.

                                  Теперь вспоминаю.

Мысль растёт.

                          Не справлюсь я с нею.

Назад!

            Вода не выпустит плот.

Видней и видней…

                                     Ясней и яснее…

Теперь неизбежно…

                                      Он будет!

                                                        Он вот!!!

Человек из-за 7-ми лет

Волны устои стальные моют.

Недвижный,

                        страшный,

                                             упёршись в бока

столицы,

                 в отчаяньи созданной мною,

стоит

          на своих стоэтажных быках.

Небо воздушными скрепами вышил.

Из вод феерией стали восстал.

Глаза подымаю выше,

                                          выше…

Вон!

         Вон —

                     опершись о перила моста́?..

Прости, Нева!

                           Не прощает,

                                                  гонит.

Сжалься!

                 Не сжалился бешеный бег.

Он!

Он —

           у небес в воспалённом фоне,

прикрученный мною, стоит человек.

Стоит.

            Разметал изросшие волосы.

Я уши лаплю.

                          Напрасные мнёшь!

Я слышу

                 мой,

                         мой собственный голос.

Мне лапы дырявит голоса нож.

Мой собственный голос —

                                                    он молит,

                                                                      он просится:

– Владимир!

                         Остановись!

                                                Не покинь!

Зачем ты тогда не позволил мне

                                                             броситься?

С размаху сердце разбить о быки?

Семь лет я стою.

                               Я смотрю в эти воды,

к перилам прикручен канатами строк.

Семь лет с меня глаз эти воды не сводят.

Когда ж,

                когда ж избавления срок?

Ты, может, к ихней примазался касте?

Целуешь?

                  Ешь?

                           Отпускаешь брюшко́?

Сам

        в ихний быт,

                                в их семейное счастье

наме́реваешься пролезть петушком?!

Не думай! —

                       Рука наклоняется вниз его.

Грозится

                сухой

                          в подмостную кручу.

– Не думай бежать!

                                      Это я

                                                вызвал.

Найду.

             Загоню.

                            Доконаю.

                                               Замучу!

Там,

        в городе,

                         праздник.

                                            Я слышу гром его.

Так что ж!

                   Скажи, чтоб явились они.

Постановленье неси исполкомово.

Му́ку мою конфискуй,

                                            отмени.