Страшные сказки братьев Гримм: настоящие и неадаптированные - Якоб и Вильгельм Гримм

за самопрялку да – шур, шур, шур! – три раза обернет, и шпулька намотана золота. Он вставил другую, опять – шур, шур, шур! – три раза обернет, и вторая готова. И так продолжалась работа до самого утра, и вся солома была перепрядена, и все шпульки намотаны золотом.

При восходе солнца пришел король, и когда увидел столько золота, то и удивился, и обрадовался, но сердце его еще сильнее прежнего жаждало золота и золота. Он велел перевести мельникову дочку в другой покойник, значительно побольше этого, тоже наполненный соломою, и приказал ей всю эту солому также перепрясть в одну ночь, если ей жизнь дорога.

Девушка не знала, как ей быть, и стала плакать, и вновь открылась дверь, явился тот же маленький человечек и сказал:

– А что ты мне дашь, если я и эту солому возьмусь тебе перепрясть в золото?

– С пальчика колечко, – отвечала девушка.

Человечек взял колечко, стал опять поскрипывать колесиком самопрялки и к утру успел перепрясть всю солому в блестящее золото.

Король, увидев это, чрезвычайно обрадовался, но ему все еще не довольно было золота; он велел переместить мельникову дочку в третий покой, еще больше двух первых, битком набитый соломой, и сказал:

– И эту ты должна также перепрясть в одну ночь, и, если это тебе удастся, я возьму тебя в супруги себе.

А сам про себя подумал: «Хоть она и мельникова дочь, а все же я и в целом свете не найду себе жены богаче ее!»

Как только девушка осталась одна в своем покое, человечек и в третий раз к ней явился и сказал:

– Что мне дашь, если я тебе и в этот раз перепряду всю солому?

– У меня нет ничего, что бы я могла тебе дать, – отвечала девушка.

– Так обещай же, когда будешь королевой, отдать мне первого твоего ребенка.

«Кто знает еще, как оно будет?» – подумала Мельникова дочка и, не зная, чем помочь себе в беде, пообещала человечку, что она исполнит его желание, а человечек за это еще раз перепрял ей всю солому в золото.

И когда на другое утро король пришел и все нашел в том виде, как он желал, то он с ней обвенчался, и красавица Мельникова дочь стала королевой.

Год спустя королева родила очень красивого ребенка и совсем позабыла думать о человечке, помогавшем ей в беде, как вдруг он вступил в ее комнату и сказал:

– Ну, теперь отдай же мне обещанное.

Королева перепугалась и предлагала ему все сокровища королевства, если только он оставит ей ребенка; но человечек отвечал:

– Нет, мне живое существо милее всех сокровищ в мире.

Тогда королева стала так горько плакать и жаловаться на свою участь, что человечек над нею сжалился.

– Я тебе даю три дня сроку, – сказал он, – если тебе в течение этого времени удастся узнать мое имя, то ребенок останется при тебе.

Вот и стала королева в течение ночи припоминать все имена, какие ей когда-либо приходилось слышать, и сверх того послала гонца от себя по всей стране и поручила ему всюду справляться, какие еще есть имена.

Когда к ней на другой день пришел человечек, она начала перечислять все известные ей имена, начиная с Каспара, Мельхиора, Бальцера, и перечислила по порядку все, какие знала, но после каждого имени человечек говорил ей:

– Нет, меня не так зовут.

На второй день королева приказала разузнавать по соседству, какие еще у людей имена бывают, и стала человечку называть самые необычайные и диковинные имена, говоря:

– Может быть, тебя зовут Риннебист, или Гаммельсваде, или Шнюрбейн?

Но он на все это отвечал:

– Нет, меня так не зовут.

На третий день вернулся гонец и рассказал королеве следующее:

– Я не мог отыскать ни одного нового имени, но когда я из-за леса вышел на вершину высокой горы, куда разве только лиса да заяц заглядывают, то я там увидел маленькую хижину, а перед нею разведен был огонек, и около него поскакивал пресмешной человечек, приплясывая на одной ножке и припевая:

Сегодня пеку, завтра пиво варю я,

А затем и дитя королевы беру я;

Хорошо, что не знают – в том я поручусь, –

Что Хламушкой я от рожденья зовусь.

Можете себе представить, как была рада королева, когда услышала это имя, и как только вскоре после того человечек вошел к ней с вопросом: «Ну, государыня-королева, как же зовут меня»? – королева спросила сначала:

– Может быть, тебя зовут Кунц?

– Нет.

– Или Гейнц?

– Нет.

– Так, может быть, Хламушка?

– О! Это сам дьявол тебя надоумил, сам дьявол! – вскричал человечек и со злости так топнул правою ногою в землю, что ушел в нее по пояс, а за левую ногу в ярости ухватился обеими руками и сам себя разорвал пополам.

Находчивая Гретель

Жила-была кухарка по имени Гретель; она носила башмаки с красными каблуками, и когда выходила в них со двора, то вертелась во все стороны и была очень довольна собою, думая про себя: «А ведь все же я недурна».

И когда приходила домой, то под веселую руку выпивала глоток вина, а так как вино возбуждает аппетит, то она отведывала лучшее из того, что она варила.

И отведывала до тех пор, пока не насыщалась, да еще приговаривала: «Как кухарке не знать, что она готовит!»

Случилось, что однажды ее хозяин сказал ей:

– Гретель, сегодня вечером придет ко мне гость; так ты приготовь мне пару курочек, да повкуснее!

– Приготовлю, сударь, будьте покойны, – отвечала ему Гретель.

Вот заколола она кур, выпотрошила, ощипала, насадила их на вертел и, когда завечерело, принесла их к очагу, чтобы зажарить.

Курицы на огне стали уж зарумяниваться и поджариваться, а гость все еще не приходил.

Тогда Гретель закричала хозяину:

– Коли гость не придет, так я должна кур снять с огня; но, право, жалко будет, если их не теперь есть станут, когда они всего сочнее.

Хозяин отвечал ей:

– Ну так я же сам сбегаю за гостем.

Но чуть только он отвернулся, Гретель тотчас сняла вертел с огня вместе с курами и подумала: «Чего мне так долго тут стоять у очага – и потеть, и жажду терпеть? Кто еще их знает, когда они придут? Тем временем не сбегать ли мне в погреб да не хватить ли глоточек винца?»

Сбежала, кружку к бочке подставила, сказала:

– Ну-ка, Гретель, благословясь!

И глотнула порядком.

– Рюмочка рюмочку за собою ведет, – сказала она, – да притом и нехорошо сразу-то обрывать!

И еще хлебнула вина не жалеючи.

Затем вернулась на кухню, опять вертел на огонь поставила, кур маслом вымазала и весело стала вертеть вертел над огнем.

Жаркое отлично пахло, и Гретель подумала: «Пожалуй, еще чего-нибудь не хватает там, попробовать все же не мешает! – Пощупала кур и пальцы облизала. – Э-э! Да какие же вкусные! Просто грешно их теперь же не съесть!»

Подбежала к окошку посмотреть, не идет ли ее хозяин со своим гостем, но никого не было еще видно; подошла опять к курам да и подумала: «Одно крылышко как будто уж и подгорать стало, лучше я его съем!»

Отрезала крылышко, съела его, и очень оно ей понравилось. Как только она с ним справилась, так сейчас же ей пришло в голову: «Надо уж и другое крылышко отрезать, а то хозяин тотчас заметит, что чего-то недостает».

Съевши оба крыла, она опять подошла к окошку посмотреть, не идет ли хозяин, и опять его не увидела. «Кто их знает, – подумала она, – пожалуй, еще и совсем не придут либо зашли куда-нибудь… Э, Гретель, да чего тебе тревожиться! Одну уж начала, сходи-ка еще да хлебни разок и доедай всю курицу! Как всю-то съешь, так и успокоишься! Зачем пропадать Божьему дару?»

Вот и сбегала она быстренько еще разок в погреб, и порядком там винца хлебнула, и превесело изволила докушать в свое удовольствие одну курочку.

Когда и после этого хозяин не вернулся