Проклятый Лекарь. Том 7 - Виктор Молотов

Она закрыла дверь, повернула ключ, проверила, что окна закрыты. Паранойя? Или разумная предосторожность?

— Они все как зомби, — выдохнула она, падая в кресло. — Счастливые зомби. Это началось три дня назад. Сначала я думала — совпадение. У пары пациентов улучшение. Бывает, ремиссия, эффект плацебо. Но потом…

Она открыла ноутбук, развернула экран к нам. Графики, таблицы, диаграммы — язык цифр, который она понимала лучше человеческого.

— Смотрите. Резкий скачок выздоровлений. За три дня выписалось больше пациентов, чем за предыдущий месяц. Статистически невозможно! Вероятность такого — меньше одной миллионной процента!

Она открыла другую вкладку:

— А вот финансовые показатели. Сначала я радовалась — прибыль растет, репутация клиники на высоте. Люди готовы платить любые деньги за место в клинике чудес. Но потом я поняла проблему.

— Какую проблему? — не понял Кирилл. — Разве выздоровление пациентов — это не хорошо? Разве не для этого существуют больницы?

Лилия посмотрела на него как на наивного ребенка, потом перевела взгляд на меня:

— Объясните вашему ученику экономику частной медицины.

— Кирилл, — начал я терпеливо, — частная клиника — это бизнес. Как любой бизнес, она должна приносить прибыль. Основной доход идёт от длительного пребывания пациентов. Койко-день стоит от десяти до пятидесяти тысяч рублей в зависимости от палаты. Плюс процедуры, лекарства, консультации.

— Но если пациент выздоровел…

— То он уезжает и перестает платить, — закончила Лилия. — Пациент с хроническим заболеванием — это стабильный доход месяцами, годами. А здоровый пациент — это пустая койка и ноль прибыли. Посмотрите, за три дня мы потеряли семьсот тысяч рублей недополученной прибыли. Если так продолжится, через неделю клиника обанкротится!

— Но это же… циничноǃ — возмутился Кирилл. — Получается, вы не хотите, чтобы люди выздоравливали?

— Это бизнес, — пожала плечами Лилия. — Я не говорю, что мы специально не лечим или вредим. Мы лечим, но в разумных пределах. Поддерживающая терапия, постепенное улучшение, контроль симптомов. А тут — мгновенное исцеление! Это экономически невыгодно!

Умная женщина. Видит картину целиком. Не поддалась всеобщей эйфории. Ее рациональный ум сопротивляется магическому воздействию. Интересно, почему?

Может, дело в ее болезни? Ангионевротический отек связан с иммунной системой, а она часто конфликтует с магией.

— И что спровоцировало эти «чудеса»? — спросил я. — Что изменилось три дня назад?

— Новый главврач, — Лилия скривилась, словно проглотила что-то горькое. — Доктор Зайцев. Граф Бестужев назначил его неделю назад. Сказал, что это восходящая звезда медицины, гений диагностики, светило терапии. С тех пор и начались странности.

Не удивлен. Бестужев не всегда умеет хорошо подбирать персонал.

— Хочу встретиться с этим Зайцевым, — сказал я. — Немедленно.

— Конечно. Он сейчас в кабинете. Но… — Лилия замялась, подбирая слова. — Будьте осторожны. Персонал его обожает. Буквально стал боготворить. Говорят, он творит чудеса голыми руками. Исцеляет прикосновением. А тех, кто сомневается…

— Что с ними?

— Они меняются. Становятся такими же восторженными. Как будто им промыли мозги. Или заменили личность. Доктор Козлов из хирургии был скептиком, смеялся над «чудесами». Поговорил с Зайцевым наедине. Вышел другим человеком. Теперь улыбается, восхваляет нового главврача, говорит о новой эре медицины.

— Ментальное воздействие, — пробормотал я. — Или химическое. Или и то, и другое.

— Вы думаете, это как-то связано с… — осторожно спросила Лилия. Бестужев ввел ее в курс дела. — С той воронкой?

— Возможно. Магия не исчезает бесследно. Всегда остаются отголоски, эхо, последствия. Как радиация после ядерного взрыва — невидимая, но смертельная.

Кабинет главврача находился на третьем этаже, в конце коридора. Пока поднимались по лестнице — лифт почему-то не работал — я наблюдал за происходящим, анализировал.

Везде царила одна и та же картина — счастливые пациенты, восторженный персонал, атмосфера почти религиозного экстаза. Как в секте, где все выпили особый чай и теперь видят мир в розовом цвете.

Но это не просто массовая эйфория. Есть система, структура.

Тонкие нити той самой приторной энергии тянулись от каждого человека куда-то вниз, в подвал. Как невидимые поводки. Или как кровеносные сосуды, ведущие к единому сердцу.

Что-то в подвале питалось этими людьми. Не убивало, нет — паразитировало. Как пиявка, которая сосет кровь, но впрыскивает анестетик, чтобы жертва не чувствовала боли.

— Святослав Игоревич, — прошептал Кирилл, идя рядом. — Вы видите эти… нити? Энергетические потоки?

— Ты тоже видишь? — удивился я.

— Немного. Как туман, но разноцветный. И все ведет вниз. Что там, в подвале?

— Скоро узнаем. Но сначала — знакомство с кукловодом.

Дверь кабинета была приоткрыта. Изнутри доносились голоса — мужской, вкрадчивый, и женский, восторженный.

Я толкнул дверь.

Кабинет оказался обставлен с претензией на роскошь. После ухода Михайлова он разительно изменился.

Кожаная мебель, персидский ковер (подделка, но качественная), картины на стенах (репродукции, но в дорогих рамах). На столе — позолоченная табличка «Главврач Зайцев И. П.» и фотография в рамке — сам Зайцев пожимает руку какому-то важному чину.

Сам Зайцев оказался мужчиной лет сорока пяти. Ничего примечательного — среднего роста, полноватый, с начинающей лысеть головой. Редеющие волосы аккуратно зачесаны набок, чтобы прикрыть плешь.

Лицо круглое, с ямочками на щеках, которые должны были придавать ему добродушный вид. Костюм дорогой, но сидит плохо — видно, что покупал навырост или похудел недавно.

Но глаза… Глаза выдавали его с головой. Бегали как у карманника, пойманного на месте преступления. Маленькие, близко посаженные, водянистые. Взгляд скользкий, не задерживается ни на чем.

Мелкий жулик. Из тех, кто ворует по мелочи, но мечтает о большом куше. Подхалим с начальством, тиран с подчиненными. Классический тип неудачника с комплексом наполеона.

Рядом с ним стояла молодая медсестра — лет двадцати пяти, симпатичная блондинка. Смотрела на Зайцева как на божество.

— … и после вашего прикосновения боль полностью прошла! — говорила она. — Это чудо, Иван Петрович! Вы святой!

— Ну что вы, Машенька, — Зайцев изобразил скромную улыбку. — Я просто делаю свою работу. Дар свыше, знаете ли. Нужно использовать во благо людей.

Дар свыше. Пф… Скорее уж дьявольский. Или орденский, что почти одно и то же.

— Доктор Зайцев? — я вошел в кабинет, не дожидаясь приглашения.

Он вскочил из-за стола так резко, что чуть не опрокинул чашку с чаем. Узнал меня мгновенно — информирован, значит.

— Святослав Игоревич! — он расплылся в подобострастной улыбке. Мерзкой, липкой, фальшивой. — Какая честь! Сам