Университет удавов - Елена Викторовна Силкина

Ну, нельзя так нельзя, – Лаки надменно усмехнулся, резко и коротко кивнул, обозначая приветственный поклон, и ушёл.

Наяша растерянно посмотрела ему вслед. И что это тут сейчас было? Девушку зацепило такое к ней отношение. Она привыкла, что все мужчины мигом попадаются на удочку её обаяния и внешности, хоть наги, хоть люди. А тут получается, что она избежала последствий опасного знакомства, но вовсе не благодаря своему уму, а лишь тому, что Лаки сам отступился.

Однако, почему же он так сделал, хотя вначале готов был что-то с нею замутить?

А, впрочем, всё к лучшему.

Наяша гордо вскинула голову и удалилась восвояси, кокетливо покачивая плечами и пышным бюстом.

Лаки оглянулся на неё, весело хмыкнул и принялся методично обследовать все подземные ходы, один за другим.

Они встретились потому, что оба упорно искали друг друга. Бьяринка тоже заглянула и в приёмный зал, и в кабинет отца, и в его покои, и даже в гостевую комнату, после чего растерянно заносилась по всем коридорам.

И вдруг с размаху налетела на того, кого искала. Проворный не хуже нага, человек подхватил юркую, но неловкую змейку, не позволил грохнуться на жёсткий, каменный пол. И тут же выпустил её из объятий, отступил на шаг, внимательно всмотрелся.

– Бьяринка? – имя дочери вождя Лаки прекрасно помнил, в отличие от облика.

Бьяринка кивнула, как обычно делают люди, задрожала всем телом и осела на собственный хвост, свёрнутый всего лишь в два несчастных колечка. И смотрела, смотрела снизу вверх, не моргая, забывая дышать. Прохладный сквозняк не мог остудить пылающие щёки, дыхания не хватало, раздвоенный язычок онемел.

А так хотелось прямо, откровенно, красочно выразить своё восхищение этим великолепным мужчиной! Ему бы это понравилось. Наверное.

Зная, что он приедет сегодня, с самого утра юная нагиня украсила яркими пёрышками короткие, толстенькие косички и представляла себе, что бы она ощущала, если бы это делал Он. Если бы Он, как обычный молодой воин, заявивший свои права на девушку, бережно и нежно расчесал бы ей волосы, вплетая в них бусы, ленточки и перья и сиял бы своей чудесной, белозубой улыбкой.

А она охотно позволила бы ему это – прикасаться к её волосам – и показала бы тем самым своё расположение. И вот мечта сбылась – он заметил её, он заговорил с ней.

– Привет, малышка, – и улыбнулся ей совершенно так, как она грезила. Правда, это обращение немного царапнуло.

– Как ты выросла, как похорошела! Я ведь помню тебя совсем маленькой девочкой! И вот девочка превратилась в прекрасную девушку! Я ни разу ещё не видел такой красавицы!

Лаки откровенно лгал. Дочь вождя можно было назвать в лучшем случае хорошенькой. Она с её простеньким, круглым личиком и в сравнение не шла с той надменной стервочкой, что попалась ему на пересечении горных тропинок. Но лгал он так вдохновенно, с такими честными глазами, что Бьяринка поверила. Она очень хотела поверить.

– Можно пригласить тебя на свидание?

Она снова кивнула.

– Ты знаешь тут неподалёку какое-нибудь красивое место? Самое красивое, достойное такой девушки, как ты!

– Водопад. Там скалы, цветы и тёплая заводь, прогретая солнцем – по ту сторону жилой горы, – прошептала девушка.

Лаки энергично кивнул.

– Найду. Отправляйся пока туда, я тут загляну ещё в пару мест и сразу приду к тебе.

Дочь вождя счастливо заулыбалась, покивала и ползком упорхнула на выход.

Лаки проводил её глазами, тихонько хмыкнул. Даже охмурять особо не пришлось, сама созрела и свалилась в руки, как спелое яблоко. Впрочем, всё, как обычно.

Он снова заглянул в тронный зал, снова никого там не застал и тоже поспешил к водопаду.

***

Счастливая до умопомрачения Бьяринка будто парила на крыльях, как орлица или драконица. Она танцевала, гарцевала по тропинке к водопаду, точно нетерпеливая, полная сил и огня молоденькая лошадка. Если, конечно, так можно выразиться про змейку.

Она свивала свои два скромных колечка и скакала в восторге на одном месте, и прыгала вперёд так далеко, словно у неё был пяти, семи или даже девятиметровый хвост, как у старших братьев. Она то приплясывала кругами, то неслась по прямой, словно пущенная из лука стрела, то скользила, стремительная, как струйка сверкающего на солнце горного ручья.

А иногда она приостанавливалась и критически оглядывала себя. Достаточно ли хороша? Чешуйки её хвоста искрились в лучах заходящего солнца, переливались драгоценными камнями, гибкое молодое тело томно изгибалось, будто в страстном танце. Она и предвкушала этот танец среди цветущих зарослей, в лепестках, обрызганных горным потоком, как утренней росой.

Вот, наконец, и водопад.

Поток воды рушится с высоченного обрыва, стоит стеной, сверкает, пенится, прыгает по уступам и грохочет так грозно, что вокруг содрогаются скалы.

Но если переместиться немного в сторону, то там, в уединении среди острых каменных зубьев можно обнаружить каменную чашу, полную прозрачной и тёплой воды. Солнце просматривает до самого дна и легко прогревает её. Шум водопада здесь почти не слышен, заводь густо обрамляют цветущие кусты, яркие лепестки дрожат под слабым ветром, запутавшимся в ребристом лабиринте, и сверкают хрустальными каплями воды.

Бьяринка перебралась через водопад у его подножия, по цепочке камней, достигла заводи и уселась на берегу лицом к тропинке.

Лаки вскоре появился. Она смотрела, как он подходил всё ближе и ближе, мягко, бесшумно, пружинисто, словно большой хищник, и ей вдруг стало страшно, она сама не знала, почему.

Зачем он позвал её на свидание так внезапно и сходу, не познакомившись, не узнав получше? О чём хотел поговорить? Кого так срочно искал в подземных ходах? Её отца? Неужели, чтобы посвататься к ней? Или он просто решил поиграть и тут же бросить?

Она была готова и на это. Хоть одна ночь, да будет её.

А он впервые разглядел, во что одета змейская девчонка. Замшевое бюстье, отороченное бахромкой, и такая же юбочка с разрезами. Хорошо, тем быстрей раздевать.

Этим он и занялся сходу, увидев испуганный взгляд змейки – срочно обработать, пока дура-девка не опомнилась и не сорвала все планы. Набросился так, будто сто лет в глаза женщины не видел, целовал, гладил, ласкал. Лицо, шея, плечи, тонкие, но сильные руки, всё тело.

Вначале он долго-долго гладил