Обычная магия-2 - Андрей Волковский

эмоциями: злостью там, завистью, множит их и сама растёт. А как вырастет, так и трындец человеку. И всем вокруг заодно. Инсания заставляет человека убивать.

Руслан поёжился.

— Но ты же знаешь, как её изгнать?

Бьёрн кивнул:

— Знаю. Только времени надо много. И чтоб свидетелей не было. Так что турбаза за городом как раз подойдёт.

— Турбаза? Это туда мы едем?

— Ага, Подольский нас пригласил. Ну, меня то есть. Мол, все уши дочка прожужжала: Бьёрн то, Бьёрн сё, вот и решил познакомиться. Дурь, конечно. Но инсанию упускать — плохая идея.

— А откуда эта инсания берётся? И почему название такое странное?

— Это “безумие” по латыни, — хмыкнул Бьёрн. — А берётся откуда — вопрос хороший. В наших краях она не водится. Кто-то привёз этому Виктору Семёнычу подарок из Европы. Она в Италии водится, в Греции. Ладно, надо собираться. Я за инструментами. Ты мне нужен будешь, понял? Так что едешь.

— Конечно!

Вот не везёт Маргарите, подумалось Руслану, сначала придорожень, теперь эта инсания.

22 января

...Подольский оказался пунктуальным: на следующий день его человек зашёл в офис ровно в 18.00 и сообщил, что Виктор Семёнович ждёт их. Когда они вышли, на парковке стоял чёрный “мерседес”, дорогой и пафосный, как в кино. Рядом — маленький красный “фиат” со смешными круглыми фарами. У “фиата” красовалась в коротенькой шубке Марго, которая заявила, что парни поедут с ней.

Подольский вылез из “мерса” и буркнул:

— Чёрт с вами, езжайте. Я тут задержусь.

Руслан с ужасом уставился на мужчину: из его спины теперь не перья торчали, а высовывалось нечто огромное, полуметровое. Ломаные линии никак не складывались в единое целое, так что Руслан даже описать это нечто не мог. Будто кто-то нарисовал карандашом существо, а потом этим же карандашом сильно-сильно заштриховал. И теперь видны были только тёмные линии, по которым то и дело пробегала дрожь.

Руслан моргнул, и движение на линии сложилось в слова.

“Ты никому не нужен. Ты не справишься. Ты совсем один”.

Он тряхнул головой — видение исчезло. Никаких букв, просто монстр, растущий из спины человека.

— Толик, — велел Подольский, — купи-ка сигарет.

— Папа, ты же бросаешь!

— Закрой рот!

Марго вздёрнула подбородок и, хлопнув дверцей, села в свою машину.

— Садитесь живо, а то будет моя дурочка ныть всю дорогу.

Руслана резанули и слова, и тон Подольского: неужели этот человек всегда так говорит о дочери? Хотя Марго вчера упомянула, что он изменился. Наверное, это инсания так влияет.

Бьёрн сел рядом с всё ещё сердитой Марго, а Руслан устроился позади наставника. Марго оживлённо болтала: то ворчала на отца, то предвкушала, как классно они с Бьёрном отдохнут. Руслан надел наушники, и оставшиеся три часа наслаждался музыкой.

“Мерседес” остановился у ворот, за которыми виднелось приземистое длинное двухэтажное здание, выкрашенное в голубой цвет. Толик вышел из “мерса”, открыл дверцу Подольскому и тут же направился к “фиату” — помочь Марго.

— Я всю базу снял, — сказал бизнесмен, — чтоб нам не мешали. А то поговорить крепко надо, согласен?

Бьёрн кивнул, и все кроме Толика, оставшегося перегонять машины, направились к турбазе.

В здании их встретила улыбчивая пожилая женщина, объявившая, что всё готово: номера ждут постояльцев, ужин в столовой, в сауну можно будет пойти в десять.

Во время ужина Руслан никак не мог сосредоточиться на еде: инсания интересовала его куда больше котлет и жаркого. Тварь вылезла из человека уже на полтора метра и начала его обволакивать. Теперь можно было рассмотреть её длинные когтистые руки, которые она положила на плечи жертвы, медленно раскрывающиеся драные крылья со сломанными перьями и уродливую шишковатую голову. И руки, и крылья, и голова, и туловище — всё было собрано из тысяч подвижных букв, то и дело складывающихся в неприятные фразы.

“Ты ничего не сможешь. Ты один. Никто не любит тебя. Ты разочарование”.

Интересно, а наставник видит то же самое?

Подольский, покончив с ужином, встал из-за стола и сказал:

— В общем, я всё решил. Бьёрн, женишься на моей дурочке, поживёте, пока не надоест, а там разбежитесь. С меня машина, квартира новая. А, ну и работу тебе найдём, а то ты ерундой какой-то по жизни маешься.

Марго принялась возмущаться, а Бьёрн спокойно кивнул. Довольный Подольский удалился. С ним ушёл и чем-то явно расстроенный Толик.

Марго схватила сидящего рядом Бьёрна за руку:

— Папа, конечно, свински себя ведёт, ну я с ним потом поговорю! А свадьбу я хочу на островах! Чтобы цветы вокруг, и море шумит, и солнце! Ах, я буду такая красивая!

— Марго, послушай, свадьба на островах — это здорово, но мы тут не за этим.

— Мы тут, чтоб познакомиться поближе, но мне кажется, что я тебя сто лет знаю. Ты мой рыцарь, мой спаситель! Мы поженимся! — глупая улыбка не сходила с лица Марго. — Давай цвет свадьбы будет лиловый!

— Марго, твой отец в опасности. Мы с Русланом приехали изгнать из него тварь.

Девушка моргнула, с недоумением глядя на Бьёрна:

— Тварь? Как та, которая меня там, в лесу, чуть не убила? Но тут же не лес...

— Включи голову! — нахмурился Бьёрн. — Леса тут нет, а тварь есть. И её надо уничтожить.

Марго отпустила его руку, медленно встала и спросила:

— Значит, свадьбы не будет?

— Нет. Но будет спасение твоего отца. Марго, не глупи...

— Ах, я ещё и дура?! — она влепила Бьёрну пощёчину и закричала:

— Идиот! Ненавижу тебя!

И вылетела из столовой.

— Мда, — сказал Бьёрн, — видимо, на неё инсания сильнее подействовала, чем я думал. Ладно, сами справимся. Идём.

В рюкзаке у наставника на этот раз оказались восемь спиц, два дополнительных ножа, мел, растрёпанная записная книжка и маленькая фляжка, покрытая выгравированными знаками.

— Так, с инсанией всё хитро. В одиночку не справиться, а на группу она безумие насылает. То есть чем больше у неё врагов, тем она сильнее. Значит, драться с ней буду я, а ты черти знаки. Все защитные, какие помнишь. Ясно? — наставник сунул ученику мешочек с мелом.

Руслан кивнул. Потом спросил:

— А Марго сейчас его не спровоцирует?

Вместо ответа откуда-то издалека послышался отчаянный женский крик.

— Вот ведь! — выругался Бьёрн,