Жаркое лето сорок первого - Рыжий

патронов наших немного осталось. Товарищ старший лейтенант Мудрый приказывать собрался на трофейное оружие перевооружаться, а патроны к нашим винтовкам отдать на пулемёты. Оно и понятно, снабжения тут не организуешь как надо, а расход на ваших машинках…

Я мысленно улыбнулся: да, пулемёты – они такие, прожорливые, но работу свою делают исправно – гитлеровцев кладут как надо.

От размышлений меня оторвал звук приближающихся шагов. Подняв голову, я заметил военфельдшера Одинцову, которая шла, судя по всему, именно к нам.

Добив несколькими патронами диск, я аккуратно установил его в пазы, и выпрямился. Первым поздоровался, как и положено младшему по званию, пусть и сделал это в несколько неуставной форме:

-Товарищ военфельдшер?

Девушка остановилась и негромко, явно теряясь ответила:

-Сергей, то есть… товарищ красноармеец, вот вы где? Там Артём… В смысле, товарищ старший лейтенант Крылов просил вас подойти к нему…

-Понял. – Также не по-уставному ответил я, подхватывая ДП и вешая его ремнём на плечо. – Где он сейчас?

Девушка неопределенно махнула рукой себе за спину и поспешно удалилась.

Я посмотрел ей в след. Было видно, что переживает девочка, что убила нашего, советского командира. Не зачерствела душой. Ещё и боится. За свою судьбу – а как же иначе? Это ведь трибунал, а там и расстрел недалеко. И плевать всем будет на состояние аффекта – чай не двадцать первый век, где можно было бы повозиться, отбиться как-нибудь, прячась за нервным расстройством. Тут же времена более жесткие, и, в чём-то даже – дикие.

Размышлять дальше об этом я не стал – если Артём звал, значит я ему нужен. Поэтому и поторопился в указанном девушкой направлении.

Подводы с ранеными уже вывели из леса на дорогу. Вокруг красноармейцев суетились несколько бойцов, назначенных возницами и санитарами. Тут же уже была и военфельдшер Одинцова, которая несмотря на своё ранение, старалась оказать помощь каждому раненому.

Раненый старший лейтенант медленно открыл глаза, было видно, что он чувствует боль во всем теле. Артём лежал на подводе, окруженный другими ранеными красноармейцами. Рядом с ним, лежал полковой комиссар Фоменко, также тяжело раненный.

-Ну что, боец, ты как? – Стараясь добавить теплоты в свой хриплый голос, спросил старший лейтенант. На его сером от потери крови и усталости лице появилась едва заметная улыбка.

Я также, едва заметно улыбнулся ему в ответ:

-Жить буду, товарищ старший лейтенант. А вы как?

Артём тяжело вздохнул, после чего заговорил как-то уж совсем по-простому, пытаясь добавить нотку юмора:

-Да что мне будет-то? У меня в планах ещё Европу посмотреть есть. Вот представь, лет через пятьдесят, прихожу в посольство послевоенной Германии, заполняю анкету. А в графе «были ли вы в Германии раньше», пишу – был. А в следующей графе – «Цель прошлого визита», напишу – «Туризм. В пехоте!».

Артём начал смеяться, но тут же закашлялся. Раненые красноармейцы, которые услышали этот несколько переиначенный анекдот из моего времени. Смеялся и я. Вместе с этим смехом у всех выходило напряжение последнего боя. А я понял, что вот они – люди из стали. Те, кто, находясь в окружении врага, раненые, верят в Великую Победу…

***

Следующие несколько дней выдались суетными – мы делали переходы узкими лесными тропками, обследовали округу на предмет трофеев и продовольствия. Старший лейтенант Мудрый решил разделить наш отряд на три группы. Одна из групп – обоз с ранеными. Две другие – усиленные стрелково-пулемётные отделения, которые должны двигаться отдельно от основной группы и отвлекать на себя внимание гитлеровцев, наводя «шорох» по округе. Общее направление следования – на восток.

В одну из таких групп попал и я.

Командиром нашей группы, к моему счастью, был назначен старшина-пограничник Александр Данилович Нефёдов, с которым мы уже некоторое время ходим по немецким тылам и даём прикурить гитлеровцам и их приспешникам.

Ещё из знакомых мне бойцов в группе были красноармеец Ионов и разведчик Крот. Оставшиеся одиннадцать стрелков, вооруженных трофейными карабинами, были новобранцами из тех, кто присоединился к нашей команде совсем недавно. Выглядело наше воинство… Неоднозначно. Несколько человек в красноармейской форме и большая по количеству группа людей в разномастной гражданской одежде.

Ей Богу – банда махновцев каких-нибудь, а не подразделение Красной Армии. Но выбирать не приходилось.

Первой нашей самостоятельной операцией стало нападение на набранных из местных полицаев. Там даже описывать нечего: увидели, остановили две подводы с разномастно одетыми людьми, на руках у которых были белые повязки, после чего аккуратно их прикопали, а подводы с награбленным добром отправили в основной отряд. Было там много всего, и, в основном, к сожалению, скоропортящегося. Но кое-что мы себе оставили – например, сала шмат, да несколько караваев домашнего хлеба.

А вот ночью следующего дня, дело было сделано серьёзное.

Впрочем, обо всём по порядку.

Вначале, чуть в стороне от лесной дороги мы нашли брошенный грузовик. Это была советская «полуторка» - обычный тентованный ГАЗ-АА. Коротко осмотрев его, обнаружили в кузове несколько ящиков с тротиловыми шашками. Вот представьте себе четыре здоровенных ящика, буквально забитых под завязку четырехсотграммовыми тротиловыми шашками? Правда, бикфордова шнура или подрывной машинки не было, но тут на помощь пришёл немного разбиравшийся в деле разведчик Крот, пообещавший, что в нужный момент сделает всё, чтобы рвануло так, как надо.

Нужный момент наступил ночью, когда мы наткнулись на небольшой такой, но капитальный мостик. Единственный на ближайшие несколько километров, перекинувшийся через небольшую, но глубокую речушку с топкими берегами.

Мост пусть и не имел стратегического значения, но немцами использовался и охранялся как надо. Во всяком случае, пару вышек (по одной с каждой из сторон) они установили, как и «будки» для часовых. И даже окопы вырыли – правда с восточного берега, с противоположной от на стороны. А с нашей стороны расположились четыре здоровенных армейских палатки. Чуть в сторонке, стоянка аж шести мотоциклов с колясками, возле которых был установлен свежеокрашенный в черно-белую полоску «грибок» караульного.

Возле палаток гитлеровцы сделали себе небольшую столовую под навесом из маскировочной сети.

В общем – обосновались гитлеровцы с чувством, с толком, с расстановкой. Чувствуется – долго стоять собираются!

Вот этот мостик старшина и решил рвануть к какой-то там матери. Заодно, если получится, и поголовье немцев проредим.

Наши полтора отделения разделили на несколько подгрупп. Меня, вместе со вторым номером и двумя стрелками, определили на левый фланг так, чтобы я мог огнём своего пулемёта контролировать палатки и стоянку мотоциклов.

Старшина с разведчиком Кротом и парой «новобранцев» должны были пронести взрывчатку к мосту, подготовить