Ромодановский шлях. Начало - Даниил Сергеевич Калинин

Но видно ребенок именно от толчка и полетел за борт, не удержавшись в объятьях матери.

- Господи спаси!

Уже не задумываясь о собственном риске, Орлов вскочил на ноги и кинулся к корме струга, все еще пребывающей в воде. Чудесное спасение казаков так укрепило его веру, что он нисколько не сомневался в том, что сумеет выручить и ребенка! Лишь бы только чуть-чуть поторопиться…

Прыжок!

И вот уже исполнилась давняя мечта Орлова: он с головой окунулся в неожиданно холодное море… Впрочем, дно у берега оказалось совсем неглубоким, едва ли по пояс – просто казак плюхнулся на спину, не удержавшись на ногах! Однако отходящее от берега «отбойное» течение с такой силой потащила парня в море, что он никак не смог удержаться, отчаянно барахтаясь в соленой и столь невкусной морской воде; конечно, он тотчас хлебнул… И тут же встречная волна высотой едва ли не в сажень накрыла Семена, погрузив его в свою толщу! Да неудержимо потянула назад к берегу...

Причём головы казака коснулся какой-то твёрдый предмет.

Орлов инстинктивно схватился за него, подумав, что это какая палка, обломок весла – но пальцы его сомкнулись на девичьей лодыжке! И окрыленный догадкой, он потянул ее за собой, пока спину его не протащило по песку – и тотчас Семён вскочил на ноги, рванув вверх и драгоценную свою ношу, и подхватив свободной рукой девицу… Вовсе не ребенка, а именно девушку лет четырнадцати, не иначе!

Но думать о том, кого он сейчас спасает, Орлов уже не мог – он просто рванул вперед что есть мочи, изо всех сил пытаясь побороть сопротивление тягуна, он бежал – и упал… Но после опять вскочил – и отчаянным рывком выбрался на берег прежде, чем в спину ударила бы новая волна! Волна, что вновь свалила бы казака - и вновь потянула бы его в море...

Пробежав для верности ещё с десяток шагов, Семен от бессилия рухнул на песок; рухнула на земную твердь и отчаянно кашляющая девчонка. Едва отдышавшись, Орлов с затаенным страхом переспросил:

- Олеся?

- Д-да…

- Господи, слава тебе!

Семену хватило сил лишь перевернуться на спину да широко перекреститься, благодаря Господа за спасение... И его самого - и вывалившейся за борт девчонки, и всех казаков да полоняников с их струга да челна.

А сбоку меж тем, раздался отчаянный клич Прохора:

- Порох спасайте! Без пороха пропадем!!!

…Налетевшая ближе к вечеру буря гремела всю ночь – и лишь к рассвету на море стало тише, да пошел мелкий дождь. Закончившийся, впрочем, едва ли не с первыми лучами солнца...

Но обессиленные люди не могли даже толком встать с песка, вымотанные не только собственным спасением и спасением терпящих бедствие – но также и сохранением столь ценного теперь пороха. А заодно и пищалей с клинками, и остатков еще не смытой в море провизии… Прихваченной донцами вяленой рыбы – да бастурмы и конской колбасы-казы, захваченной трофеями у татар.

То, что спаслось большинство казаков с каждого из семи стругов, разбившихся о берег (как и большинство полоняников с челнов) – так это было настоящим чудом! Не иначе Господь решил закалить своих воинов новым испытанием – и через характерника разбудил в сердцах засомневавшихся казаков куда более стойкое пламя веры, чем горело до того в их душах… Впрочем, это объяснение для самого себя нашел Семен Орлов – а как было на самом деле? Так ведь пути Господни неисповедимы…

Однако же стоило уцелевшим объединиться в одну группу, как тотчас разгорелся жаркий спор:

- На Сечь нужно уходить! На Сечь! Всем найдется место, братам-донцам запорожцы завсегда рады!

- Любо! Любо! От татарского берега до Запорожья всяко ближе будет, чем до Дона и Черкасска!

Петро и его черкасов также выкинуло на берег; кажется, из числа земляков товарища по несчастью никто в море не сгинул. Сам запорожец возгорел добраться до родных мест как можно скорее – благо, и расстояние-то "плевое"! По крайней мере, от полуночного берега Сурожского моря до Сечи действительно ближе, чем до низовий Дона… И ведь некоторые донцы поддержали глас Петра – как видно, бывавшие в Малороссии и уже дравшиеся с ляхами.

Но при этом не отягощенные семьями в донских городках...

Собственно, и сам Орлов был бы не против вернуться к месту старой службы – хотя и тяготился мыслью, что может вновь угодить в солдаты… Нет, царская служба была ему не в тягость – но все же рейтар, пусть он даже и из детей боярских, все одно ведь подневолен! Другое дело донцы – чей промысел был куда ближе сердцу Семена, почувствовавшего себя настоящим казаком.

Тем более, что с Вольного Дона данный Господу обет куда проще исполнить, чем пребывая в рейтарском полку…

Но если Семен все одно был готов согласиться с предложением старого товарища, то Митрофан и подобные ему семейные казаки уперлись рогом:

- Нам на Сечи делать нечего! У нас у каждого семьи по донским городкам – а кто ближних убережет, когда татары в ответ ударят?! Мы вам свободу от полона даровали – так и что правда наша! А ежели что – черкасов никто не держит, сами добирайтесь до Сечи!

Петро и ближники его оказались в меньшинстве – но запорожец так просто не сдался:

- Ну и пусть, ну и пойдем! Порох разделим…

- Никто порох делить не будет.

Не сразу Прохор встал между спорщиками, сперва послушав грызню казаков. Но когда встал, заговорил вроде негромко, но зычно – так, что поутихшие спорщики невольно вняли его словам.

- И расходиться нам глупо. Прежде всего потому, что сухого пороха кот наплакал. Да кроме того, крымская орда сейчас вся в Поднепровье – пойдем на Сечь, так вскоре уже попадемся на глаза татарскому дозору. Тогда налетят поганые такой силой, что не отобьемся – и хорошо, если сразу сгинем в бою… А ежели вновь полон?

Осекся Петро, уже готовящийся сказать что-то супротив есаула. В глазах его плеснулся дикий, животный ужас – и одновременно с тем заголосили бабы и детки, только-только вызволенные из неволи! Их тягучий, протяжный вой поумерил пыл черкасов – и тогда Григорьев подвел спору окончательную черту:

- Пойдем в Черкасск все вместе – у нас каждый казак на счету. За всех, кого мы вызволили в Крыму иль на турецкой галере,