Архимаг с пеленок. Том 4 - Валентин Якимов

просто смотрела на эту широкоплечую полноватую женщину с мощными красными руками.

Воспитательница всегда возвышалась среди детей как скала, как всесильное чудовище. Так все её воспринимали, но в лицо клялись в любви и верности.

Попробуй не поклясться! Потом ночь будешь в Комнате Наказаний сидеть!

— Я уж понял. — совсем не приветливо пробурчал Мирон. Эльдана тоже с интересом выглянула из гостиной. — Вам что-то нужно?

Вслед за воспитательницей тем временем вошло ещё двое, мужчина и женщина. Оба в форме какой-то службы, в серых фуражках даже. Лиза таких никогда не видела.

— Добрый день. — сухо представилась стройная женщина. — Уполномоченный по делам несовершеннолетних Стрелецкого района Москвы, Зайцева Ирина Васильевна.

И показала Мирону с Эльданой какую-то синюю корочку, от которой те сразу напряглись. Напряглась и Лиза — сразу почувствовала, что ничего хорошего не происходит.

— Что вам нужно? — вместо представления холодно ответил Мирон. Говорил он без страха, так что Лиза даже немного успокоилась. — У нас всё в порядке, с документацией, жилищными условиями, занятостью.

— Ой, как здорово! — засюсюкала воспитательница. — Вы знаете, я так рада, что наша Лизонька попала в хорошие руки! Как она, Мирон Юлиевич, послушная девочка?

Мирон невесело усмехнулся.

— Вы будто про рабыню спрашиваете, уважаемая. «Послушная ли» — это правда важно? Если вам будет интересно, Лиза растёт умной, доброй и талантливой девочкой, и никаких проблем у неё нет. Но вряд ли вам будет интересно.

Лиза почти ничего не рассказывала своим новым друзьям и семье про детский дом. Почти. Кое-что она рассказала Косте, ещё меньше — взрослым.

Но и того, что от неё услышали, с лихвой хватило для неприязни к этой здоровенной тётке.

— Почему вы так грубо общаетесь? — так же сухо спросила женщина в фуражке. — Это как минимум неприлично. А причина для визита у нас самая обычная — с удочерения Елизаветы скоро истечёт пять лет. По этому случаю мы обязаны проверить, всё ли с девочкой хорошо, как она живёт, как у вас дела. У вас с этим какие-то проблемы?

Никаких проблем не оказалось. Когда Лиза поняла, что это просто пришли с проверкой, у неё буквально камень с души упал. Не забирают! Слава Богу!

А потом её будто кто-то тронул за плечо! А на ухо тихо-тихо прошептал:

— Не парься, никуда мы тебя не отдадим, если чё!

Прошептал голосом Кости Осинского! Так он вернулся следом, просто в невидимости? Лиза пока ещё не привыкла к тому, что он на такое способен.

Все «гости», разувшись, отправились осматривать дом, попутно расспрашивая Лизу о её житье-бытье.

* * *

Когда я увидал этих типов, я в задумчивости прогуливался во дворе нашего жилища. Зная о моей способности скрывать себя, во дворе мне сразу разрешили гулять и без присмотра.

Не разрешили бы — всё равно бы убежал, если б захотел. Я и за пределы двора иногда выхожу, о чём родители явно догадываются.

Но их благоразумия всё-таки хватает, чтоб не приковывать меня к батарее, пытаясь вырастить послушного овоща. За это я им искренне благодарен.

Не хватало мне ещё с семьёй воевать, когда вокруг итак столько всякого дерьма!

Так вот, гуляю я во дворе, думаю (как и положено) о Вечном, как вдруг слышу:

— Вы там проверьте как следует! Не доверяю я этой молодёжи! Мало ли зачем он нашу Лизоньку ненаглядную удочерил!

Оборачиваюсь и вижу — двор пересекает процессия из трёх человек. Двое в форме, а третья — очень знакомая жирная морда. Неприятно знакомая.

Хоть сама Лиза ужасно не любит делиться своими воспоминаниями о детстве, зато в глубине души они её не покидают до сих пор. Отпечатались на сознании очень ярко, будто всё было вчера.

И, конечно же, ей всё это часто снится. Неприятно часто — так, что даже моя сила, мои визиты в её сны, не всегда помогают облегчить кошмары.

Что бы в этих снах не происходило — бросают ли её в тёмную комнату на голодный паёк, хлещут ли тонкими розгами, или же травят толпой. С ней ли это всё случается, или же с кем-то из других детей — неважно.

Всегда, в каждом таком сне, самой главной и зловещей фигурой ВСЕГДА выступает старшая воспитательница. Вот эта самая, что сейчас шагает по двору и нашёптывает всякое женщине в форме.

Мне это совсем не понравилось! Вот уж кого я никогда не ожидал встретить лично! Видят боги, поначалу я даже подозревал, что она — очередной Кошмар, присосавшийся к детским снам.

Но нет, не кошмар. Просто человек, человек-говно.

С другой стороны, много ли мотивации у человека идти работать за копейки в детский дом для нищих, в атмосферу безысходности, ничтожества и тоски? Садизм и жажда власти — вполне релевантный мотив.

Что, конечно, таких вот мразей никак не оправдывает. Их вообще ничего не оправдывает!

Оставшись незамеченным, я обратился к Великому Сокрытию и молнией юркнул за ними в подъезд. Поднялся до квартиры. А потом со стороны смотрел, как они лицемерно расшаркиваются.

Но больше, конечно, смотрел на лицо лизы. Полное страха и тревоги лицо, по сути, ребёнка. Так что в том, что я решил её подбодрить, нет ничего удивительного.

Ладно хоть остальных сейчас нет дома! Такое количество жильцов было бы ой как непросто объяснить!

Но докопались и до несчастной Эльданы.

— Какая у вас… экстравагантная внешность! — насмешливо хмыкнула воспитательница. — А вы, простите, Мирону кто будете?

Прежде, чем ответил сам Мирон, Эльдана небрежно бросила:

— Подруга жизни. А что? Какие-то проблемы?

— Ой, а почему не в браке? — с ложным интересом продолжила эта баба выносить нашим мозги. — Всё-таки у вас тут ребёнок живёт! Как-то это… Ну не зна-а-аю!..

Пока они общались и отвлеклись ненадолго от Лизы, та отстала от взрослых и тихонько шепнула:

— Костя, ты тут???

В ответ я похлопал её по плечу.

— Да. Не переживай.

— Костя, что мне делать⁈

— А чего ты хочешь? Вопросы, конечно, у тебя…

— Хочу… Не знаю, чё хочу. Чтобы они отсюда ушли!

Ну, тут уж я не помощник. Если ситуация примет критический оборот, мы, конечно, никому Лизу не отдадим — своих не бросаем! Но издеваться над официальными лицами так же, как над теми журналистами — точно не вариант.

Так что пока Лиза продолжила скромно и прямо отвечать на всякие дурацкие вопросы от людей, которым явно было наплевать.