Призрачная кровь 2 - Елена Шатилова

на четвёртом занятии, на последнем уроке. Место поражения налилось особой, узнаваемой формой — чирей, родимый.

Его заметили девчонки и после урока подошли с советами, вот я и воспользовалась ситуацией и паре отправила в уши заветное слово «проклятие», и так тихо, словно это не звук, а их подсознание шепчет. Одна сокурсница просто стала озираться, а вот вторая порадовала, зыркнула на Тамилу и стала отходить. Я не удержалась и улыбнулась.

— Что это ты так хитро улыбаешься? — заметила Ирина.

— Выходной завтра, брат должен приехать, — моментально отреагировала я.

— Точно! Надеюсь, отец привезёт что-нибудь вкусное. Наш сырный пирог хочу.

— Да, заказывали его у вас в ресторане, он великолепный. Наша Марфа-кухарка, когда привезли пирог на пробу, приняла вызов и повторила его. И знаешь, получился не хуже, — решила немного побравировать.

— Не может такого быть! Отец купил рецепт на Кавказе, за большие деньги — это наш фирменный рецепт и вкусней никто не может испечь! — Ира возмутилась.

— Я и не говорю, что лучше. Зато ем его и вспоминаю ваш ресторан.

Приятельница вроде успокоилась.

— Я хочу попробовать ваш пирог и сравнить, просто не успокоюсь… Давай сделаем так, если не будет сложностей, пусть ваша Марфа испечёт его для меня лично к следующим выходным. А взамен вам привезут пару наших.

— Отличный обмен. Второй с капустой, — не стала отказываться, улыбнувшись, облизнулась. Как же есть хочется, а до ужина ещё два часа.

На перекус нет времени, меня профессор ждёт.

Алексей Тимофеевич уже был на месте, сидел за столом, на котором были разложены какие-то чертежи. Беглого взгляда хватило, чтобы понять, над чем он работает. Я улыбнулась.

— Готовлю очередную публикацию с наработками по магической формуле, — пояснил профессор, то, о чём я догадалась.

— И как результаты?

— Вот смотрите, — он пододвинул ко мне лист. — Устойчивость узлов я уже проверил на артефакте — стабильно, и это уже достижение. Хочется опередить коллег, вот и тороплюсь… Не пойму почему они вместе не работают?

Я взяла лист и первое что бросилось в глаза сразу озвучила.

— Судя по форме, здесь не хватает объёма.

— Не понял, — честно признался Алексей Тимофеевич.

— Вот вы делаете плоско. Прослеживается влияние рунописи, — начала пояснять. Я знала, что ключ берёт истоки от рун, у меня в родном мире тоже шли по этому пути, поэтому смело начала объяснение. — Но, если представить, что вы пишете не на бумаге, а в воздухе…

Только сейчас поняла в чём здесь сложность создания ключа, им просто не хватает магического зрения, а следствие, местные маги не способны понять, что структуры, на основе рун, можно создавать в объёме и в воздухе, потому что они застряли на этапе плоского визуального восприятия. Сами структуры без ключа будут не стабильны, но всё же… — это этап развития.

Но как ему объяснить то, что у нас знает даже ребёнок, а здесь это будет третья ступень в моей методике, и вводить я её собираюсь после создания ключа профессором.

Алексей Тимофеевич задумался, он явно не мог понять, а я не готова была его шокировать и рассказать о ключе. Пусть всё идёт своим чередом, я буду просто подталкивать.

Взяла из стопки чистый лист и внаглую согнав профессора с его места, села и взяла карандаш. Покрутила его чертёж, делая вид, что изучаю. По пути замечая ещё кучу ошибок, но с ними не буду торопиться, когда он поймёт принцип строения формулы, он сам их устранит, ведь начало и последовательность, на первый взгляд, верные.

Водя по чертежу, стала рисовать.

— Вот с этого вы начинали? — я провела стержнем по череде линий в центре.

Профессор кивнул, при этом удивлённо на меня посмотрел, но промолчал.

— Дальше вы пошли на расширение по плоскости и крепились только к внешней конструкции. Но если бы вы пошли… вот так, — положив карандаш, я положила ладонь на ладонь и развела. — То крепление пошло бы по всей плоскости. — Я взяла другой цвет карандаша и стала повторять следующий блок.

Глянув на Алексея Тимофеевича, я увидела, как он сосредоточенно морщится.

Закончив дублировать часть чертежа, я стала выставлять его крепёж.

— Вот видите, этот лучик не на месте, а должен идти сюда, тогда всё будет гармонично.

— У меня слов нет, — профессор взял табуретку и присел. — Поражаюсь, как в вашей юной головке рождается столько идей. Вы словно оттуда их получаете, — он показал пальцем наверх.

— Не задумывалась об этом. Просто вижу ошибки. Можете считать это моим даром, — нескромно, конечно, с моей стороны, но это лучшее объяснение.

— Это поистине дар!

Я встала, уступая место хозяину кабинета.

— Может, мне перенести чертёж? — предложила, зная, что он ответит.

— Нет, что вы, золотое дитя, я это должен сделать сам, чтобы понять. Работа предстоит долгая, но я готов осмыслить каждую чёрточку.

— А как же публикация? — спросила с улыбкой.

— Ох, Анастасия, смеётесь над стариком. Тот материал, очередной мусор, чтобы держаться на плаву в научном сообществе. Когда долго не публикуешь хоть что-то, о тебе забывают, и ты скатываешься… а подняться будет очень сложно, для этого надо предложить что-то прорывное. Как это! — профессор постучал пальцем по моему чертежу.

Я посмотрела на часы.

— Ой, совсем забыл… — Алексей Тимофеевич стал рыться в папках и выудил уже знакомую. — Проверьте, всё ли верно? А я с вашего позволения, посижу… осмыслю.

Я стала читать методичку. Профессор, сжав губы, рассматривал оба чертежа и периодически мотал головой.

— Опять всё настолько логично, что пугает, — выдал он через несколько минут. — Знаете, Анастасия Павловна, — я подняла на него глаза. — Я занимаюсь этим уже больше двадцати лет и никогда не был так близко к цели. Честно сказать, я никогда не думал, что смогу открыть магическую формулу — основу всего магического мироздания, новую ступень нашего развития. Можно придумать много красивых эпитетов, но сути это не меняет. И самое прискорбное, я бы никогда не открыл её, сейчас чувствую это особенно остро. Ваше видение — это новый этап… нет, ступень развития. Несмотря на юный возраст, вы на голову выше любого архимага. И самое поразительное, вы так легко отдаёте эти знания… что закрадывается мысль, что вы… как бы сказать, обучаете нас, как малых детей,