Один я остался без силы 3 - Сергей Леонидович Орлов

заканчивались не пальцами, а чем-то напоминающим тонкие стилеты.

— Что здесь происходит? — тихо спросил я. — Почему так много… измененных?

— Адаптация, — Глеб посмотрел прямо на меня. — После твоего исчезновения разломы стали появляться повсюду. Люди, оказавшиеся слишком близко к ним, начали меняться. Сначала это происходило случайно — кто-то терял руку, а вместо неё вырастало что-то чужое. Кто-то просто умирал, а кто-то… трансформировался.

Он сделал паузу, проводя рукой по своему изменённому глазу.

— Кривцов быстро понял потенциал этих изменений. Начал эксперименты, создал специальные лаборатории. Назвал своих модифицированных мутантов «детьми разлома». А мы… — он пожал плечами, — мы просто пытаемся выжить. Используем то, что есть. Выбор простой: либо принимаешь новые правила игры, либо умираешь чистым человеком. Большинство из нас выбрало первое.

Мы прошли еще несколько постов, где Глеб обменивался короткими паролями с охраной. Везде я видел следы того же явления — людей с частичными модификациями, полученными от контакта с энергиями из-за грани.

Наконец мы достигли неприметного строения, погруженного в полутьму. Перед тем как войти, Глеб повернулся ко мне:

— Она должна увидеть тебя настоящего, — сказал он тихо. — Виктория… она изменилась за эти годы. Стала жестче. Осторожней.

Я кивнул и сосредоточился, позволяя своей трансформации вернуться в исходное состояние. Процесс был болезненным — тело сопротивлялось изменениям, истощенное путешествием через разлом. Но постепенно мои черты перестроились, возвращаясь к облику того мальчика, которым я был семь лет назад. Девятилетнего наследника Долгоруких.

— Готово, — хрипло произнес я, чувствуя странное смещение пропорций тела.

Глеб внимательно осмотрел меня своим модифицированным глазом и кивнул.

— Идем.

Он открыл дверь и жестом пригласил меня войти.

Внутри оказалось нечто, напоминающее командный центр: карты на стенах, мониторы с данными, оружие, аккуратно разложенное на стойках. В центре комнаты стоял массивный деревянный стол, заваленный бумагами и устройствами, а за ним — она.

Волосы, ранее собранные в безукоризненный пучок, теперь спадали до плеч, прострелены серебристыми нитями седины. На лице появились новые морщины — тонкие линии опыта и забот. Но ее глаза остались теми же: ясными, цепкими, видящими насквозь.

Когда наши взгляды встретились, она замерла. Что-то промелькнуло в ее глазах — искра узнавания, затем неверие, затем… гнев? Печаль? Я не мог разобрать всю бурю эмоций, отразившуюся на ее лице.

— Оставь нас, — произнесла она, не отводя от меня взгляда.

Глеб кивнул и вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Мы остались наедине. Тишина растянулась между нами, как натянутая струна.

— Могу я… — начал я, но она подняла руку, обрывая меня.

Краснова обошла стол и приблизилась. Не спрашивая разрешения, она взяла мое лицо в свои ладони, всматриваясь глубоко в глаза, словно искала что-то, известное только ей. Ее пальцы слегка дрожали, касаясь моих щек, изучая каждую черту лица, которое не видела семь долгих лет.

— Это действительно ты, — прошептала она, и в ее голосе смешались недоверие и странная надежда. — Как…?

Я почувствовал, как ее пальцы слегка напряглись.

— Мои способности, — тихо ответил я. — Они сохранились, несмотря на кому. Видимо, из-за контакта с межпространственной энергией.

Её глаза наполнились влагой, но ни одна слеза не упала. Профессиональная выдержка, отточенная годами войны, не позволяла ей проявить слабость даже в такой момент.

— Семь лет, — прошептала она, медленно опуская руки. — Семь лет мы думали, что ты погиб. Мы искали любые следы, любые зацепки. Наши информаторы докладывали о секретном проекте Кривцова, но проникнуть в «Гиперион» никогда не удавалось. А ты все это время был там, и мы… мы просто не смогли до тебя добраться.

— Они держали меня в коме все это время. Я попал в нее после закрытия порталов. Очнулся лишь несколько дней назад.

Ее руки соскользнули с моего лица. Она сделала шаг назад, и ее выражение стало нечитаемым, профессиональным.

— Расскажи мне все, — сказала она. — С самого начала.

И я рассказал. О коме, о «Гиперионе», об опытах Кривцова, о его планах использовать меня как ключ к управлению разломами. О сущности, которая помогла мне сбежать и до сих пор обитает внутри меня. О том, как я прошел через промежуточное пространство и попал сюда.

Она слушала, не перебивая, лишь изредка кивая или делая пометки в небольшом блокноте. Профессиональный разведчик, собирающий информацию. Но я видел, как белеют костяшки ее пальцев, когда я рассказывал об экспериментах. Как сжимаются ее губы, когда я упоминал о Кривцове.

Когда я закончил, повисла тяжелая тишина.

— Проект «Феникс», — наконец произнесла она. — Мы знали о его существовании, но не о полном масштабе. Это объясняет увеличение количества модифицированных людей в армии Империи за последние два года.

— Модифицированных? — я наклонился вперед. — Как Глеб?

— Глеб — лишь один из многих, — она отошла к карте на стене, указывая на отмеченные точки. — Здесь, здесь и здесь — концентрационные лагеря, где проводят «улучшение» людей. Большинство операций принудительные. Многие не выживают. Кривцов… он одержим идеей создания новой расы.

— Почему? — спросил я. — Какова его конечная цель?

Краснова опустила руку и повернулась ко мне:

— Изначально — защита от монстров из-за грани. Модифицированные люди лучше сопротивляются межпространственной энергии, могут видеть разломы, взаимодействовать с ними. Но потом… все изменилось. Кривцов решил, что это новый виток эволюции. Что обычные люди устарели.

Она вернулась к столу и открыла папку. Внутри были фотографии странных существ — гуманоидных, но с явными отклонениями. Тела, частично превращенные в металл или кристаллы. Конечности, замененные нечеловеческими структурами.

— Его элитные войска теперь почти полностью состоят из таких модификантов. Большинство — добровольцы, привлеченные обещаниями власти и бессмертия. Некоторым действительно продлили жизнь, другие… деградировали. Постепенно теряют разум, превращаясь в безумных тварей.

— А Сопротивление? — я указал на карту базы. — Я видел модифицированных и здесь.

— У нас не было выбора, — впервые в ее голосе прозвучала горечь. — Когда разломы начали множиться, люди стали спонтанно мутировать. Мы должны были либо принять их, либо оставить на милость Кривцова. Многие из наших модифицированных — бывшие подопытные, сбежавшие из «Гипериона» и других лабораторий.

Она устало провела рукой по волосам: — Но есть и другое отличие. Мы никого не принуждаем. Каждый может выбрать — рискнуть с модификацией для боевого преимущества или остаться обычным человеком. И мы не проводим экспериментов на детях, в отличие от Кривцова.

Что-то