«Практический работник» Георгий Маленков - Андрей Константинович Сорокин

Оперативного бюро ГКО будут рассматриваться вопросы премирования и поощрений в других формах работников отдельных предприятий. В апреле 1945-го три наркома – Малышев, Устинов, Ванников – даже обратятся к Маленкову с предложением распространить на «командный состав» оборонной промышленности один «из наиболее решающих видов стимулирования» – награждение орденами Советского Союза, а также процентные надбавки к окладам за выслугу лет216. Эта норма будет введена указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 июня 1944 года.

Сочетание материальных и моральных форм поощрения отличившихся работников было призвано стимулировать трудовую активность, мотивировать агентов экономики к выполнению сверхнапряженных производственных планов. И в комплексе с мерами принуждения эта политика в конечном итоге достигнет поставленных целей.

«Освободить от указанного задания». Проблемы планирования

Внимательный читатель, вероятно, уже обратил внимание на тот факт, что многие цитированные обращения в адрес Маленкова, с которыми ему во множестве приходилось иметь дело, связаны с неисполнением решений высшего чрезвычайного органа государственного управления, каким позиционировался Государственный комитет обороны. Даже фигура Сталина во главе ГКО не обеспечивала безусловного исполнения решений комитета. И это сильно контрастирует с общепринятыми сегодня представлениями об исключительной эффективности функционирования созданной Сталиным мобилизационной системы управления. В значительной мере ее провалы объясняются не злонамеренностью исполнителей, а форматом планирования.

Слишком часто директивы центра имели характер команды, приказа, далеких от реальности, не всегда под них закладывались необходимые ресурсы.

И даже в тех случаях, когда планирование имело место, его качество не всегда оказывалось на высоте. Так, например, в декабре 1943 года в аппарат Маленкова из Госплана попадет обращение наркома путей сообщения Кагановича, адресованное заместителю председателя Совнаркома Молотову, с просьбой освободить НКПС от поставки Наркомчермету экскаваторов и компрессоров – согласно решению ГКО от 22 ноября. Просьба обосновывалась тем, что «экскаваторы заводы НКПС не изготовляют вовсе», а по компрессорам наркомат не имеет производственных мощностей217.

Подобные случаи показывают, что планирующие органы далеко не всегда имели ясное представление о номенклатуре продукции, выпускаемой подведомственными предприятиями. О причинах такого положения вещей остается только догадываться.

Еще один яркий эпизод будет иметь место в августе 1943-го. Маленков получит от наркома тяжелого машиностроения Н. Казакова записку. В ней нарком критиковал постановление ГКО от 11 мая 1943 года о вменении в обязанность его наркомату изготовить в 1943 году 24 173 тонны металлургического и 5 972 тонны кранового оборудования. Казаков укажет на техническую невозможность выполнить установленный график поставки оборудования. Проект постановления, специально подчеркнет Казаков, с Наркомтяжмашем согласован не был. Он приведет ряд конкретных примеров, сошлется на упомянутое выше постановление ГКО. Согласно этому постановлению Наркомстрой обязывался пустить на Красноярском заводе цех краностроения. В ходе строительства выяснится, что цех будет готов лишь в 1944 году. Между тем план для этого завода уже был установлен: выпустить в III квартале 1943 года 1 468 тонн кранового оборудования. Другими словами, Госплан игнорировал и плановые, и фактические сроки завершения строительства, установленные им самим. Красноярскому заводу устанавливались плановые задания производства тяжелой техники для периода, в рамках которого еще не были и не могли быть запущены производственные мощности. Оставим без комментариев очевидную сегодня несуразицу – производство кранового оборудования планируется не в единицах произведенной техники, а в весовых категориях. «Подобное решение, – заключит Казаков, – может иметь место лишь с целью проведения решений, удовлетворяющих ведомственные интересы и вводящих в заблуждение правительственные органы»218. Казаков потребует отменить ряд пунктов постановления ГКО, направит проект постановления «О неотложных мероприятиях по обеспечению выпуска Наркомтяжмашем металлургического оборудования в III кв. 1943 г.». Как выяснит заместитель Маленкова В. Кузнецов, точно такое же постановление Казаков направил также в СНК СССР Сабурову. По указанию последнего проект постановления станет прорабатываться именно там. В связи с этим, заключает Кузнецов в своей записке на имя Маленкова, нет необходимости готовить его параллельно в аппарате ЦК ВКП(б). В этой коротенькой записке как в капле воды отражены институциональные проблемы мобилизационного типа управления в начальный период Великой Отечественной войны: отсутствие четкого разграничения полномочий и сфер компетенции тех или иных органов государственного управления, что не могло не порождать неразбериху, столкновение личных амбиций со всеми вытекающими для дела последствиями219.

С проблемами планирования Маленков будет сталкиваться и в дальнейшем. Только в апреле 1944 года, казалось бы, в относительно спокойных условиях работы экономики, вошедшей в «нормальное» русло после коренного перелома в ходе войны, он получит как минимум четыре отказа различных наркоматов от производства тех или иных видов продукции, изготовителями которых подведомственные этим наркоматам предприятия не являлись220.

Наличие проблем в этой сфере осознавалось членами высшего руководства. О проблемах планирования будет позднее вспоминать и Микоян. «Вознесенский считал, – писал он в мемуарах, – что неудобно во время войны уменьшать план. Это было его ошибкой… Я помню, как-то в январе месяце [1942 года] сидели у Сталина Берия, я и Маленков. Берия – хитрый человек, умел так поставить вопрос, чтобы не выдать свои тайные цели. Мы все знали, что плохо с вооружением, винтовок не хватает, пушек не хватает. Сталин возмутился: как же так, в чем дело? Берия же заранее подготовился к этому совещанию, сделал диаграмму по месяцам. Утвержденный Вознесенским план по производству винтовок, пулеметов, пушек, боеприпасов и там же фактическое исполнение этого плана. Была поразительная картина. Сталина поразило это еще больше. План растет, это успокаивает Правительство, а фактическое производство уменьшается… Берия говорил, что это – методы руководства Вознесенского, неправильные методы, канцелярские. Вознесенский <…> навязывает план и не обеспечивает его выполнение… Вознесенский по характеру своему, – говорил Берия, – не подготовлен для этого дела…»221 Компрометация Вознесенского имела место и по другим направлениям его работы. В результате он постепенно вытеснялся на периферию персональной конфигурации властной вертикали. Об этом свидетельствует постановление ГКО от 16 октября 1942 года, которым поручалось «тройке в составе тт. Берия (председатель), Вознесенского и Маленкова принять все меры как по увеличению добычи угля, так и по урезыванию других потребителей, а также по переводу некоторых железных дорог на бурый уголь»222. Если учесть, что именно Вознесенский до этого момента курировал топливную сферу, то становится ясно, что зона конфликта между Вознесенским, с одной стороны, и тандемом Берия – Маленков, с другой, – разрасталась.

Очень вероятно, что неувязки планирования, решение возникавших в этой сфере проблем приводили к определенным трениям с председателем Госплана, затягивая узел персональных отношений Вознесенского с одной стороны, Маленкова и Берии с другой. Семена недоверия по отношению к Вознесенскому были посеяны и в душе Сталина, дав обильные всходы вскоре после завершения войны.