Цена жизни - Андрей Стоев

Глава 17

Полёт до виллы Скорцезе рядом с Падуном[9] прошёл совершенно без происшествий — Ленка всю дорогу читала какой-то романчик, а я работал с бумагами. Джакузи тоже попробовал — ну… забавно, хотя можно прекрасно обойтись и без него. Я и обойдусь, наверное.

Над Польшей нас никто не побеспокоил — поляки то ли решили не рисковать, то ли нас просто не заметили. Я, как человек миролюбивый, это только приветствовал — да и то, что не придётся отправлять бригаду для вразумления очередного дурака-редактора, тоже немалый плюс. Заправляться по дороге нам не понадобилось, и не понадобится до самого возвращения домой — с нашими запасами воды и топлива на борту мы вполне могли бы долететь без заправки до Нихона[10] — ну, до ханьцев[11] уж точно долетели бы. Погода тоже благоприятствовала, правда, капитан потом сказал, что в районе Ченстохова была довольно сильная болтанка. Мы не заметили.

У нас уже давно выпал первый снег, а на днях он лёг окончательно, но здесь всего лишь моросил мелкий дождик, и деревья местами были ещё зелёными. Ничего удивительного — они же здесь и виноград выращивают. Впрочем, погода была достаточно мерзкой, и это немного примирило меня с несправедливостью.

Когда дирижабль пришвартовался к мачте, и мы с Ленкой вышли на пассажирскую платформу, я к своему немалому удивлению увидел внизу самого кардинала в обычной мирской одежде, который, задрав голову, с интересом рассматривал наше судно.

— Ваше высокопреосвященство, мы рады вас приветствовать, — поздоровался я, когда мы спустились вниз, а Ленка просто молча поклонилась. — Однако довольно неожиданно увидеть вас здесь — надеюсь, ничего не случилось?

— О, нет-нет, всё в порядке, барон, — улыбнулся он. — Просто решил посмотреть на ваш дирижабль. Мне рассказали про него какие-то чудеса, и должен признаться, у меня разыгралось любопытство. Вы не устроите мне небольшую экскурсию?

Ему рассказали? Интересное заявление. Дирижабль с верфей прилетел прямо в наше поместье, и единственный порт, где он засветился — это Раппин. То есть в самом центре Раппина, а скорее всего, прямо в замке, есть человек кардинала, который ему немедленно и отчитался. Похоже, надо поближе познакомиться с персоналом замка, да задать им кое-какие вопросы.

— С удовольствием, ваше высокопреосвященство, — я поклонился и указал рукой на лифт. — Прошу вас.

Кардинал с огромным любопытством осмотрел нашу каюту, зачем-то потрогав пресловутое джакузи, восхищённо поцокал языком на обзорной палубе, покрутил головой, глядя на огромную тушу турбины, и сделал комплимент капитану.

— Весьма впечатляет, барон, — сказал он, когда мы, наконец, спустились обратно на лифте и погрузились в самобег, неторопливо и плавно двинувшийся к вилле. — Не думаю, что многие герцоги империи могут позволить себе подобный дирижабль, но вот такие у нас в Ливонии бароны.

— Строго говоря, ваше высокопреосвященство, это не мой дирижабль, — вежливо возразил я, предпочтя не заметить иронии. — Это мой подарок жене, так что владелицей является она. Мы, конечно, практически никогда не путешествуем по отдельности, но всё же это судно принадлежит ей.

— Ах вот как! — усмехнулся Скорцезе. — Это, конечно же, меняет дело. Поздравляю вас, баронесса — поистине великолепный подарок! Вот совсем недавно, к примеру, маркграф Бранденбурга подарил жене на день рождения всего лишь дорогой самобег — но с другой стороны, разве можно сравнивать простого курфюрста империи с ливонским бароном?

— Звучит смешно, ваше высокопреосвященство, — признал я с улыбкой. — Но всё же не будем забывать, что это в империи я всего лишь барон, а в княжестве я достаточно заметная фигура. Имперцы воспринимают наших дворян как шевалье сомнительного происхождения, чем-то вроде польской шляхты, и тем самым оказывают себе дурную услугу, неправильно оценивая заметных людей княжества и судя о них чаще всего ошибочно.

— Пожалуй, соглашусь с вами по обоим пунктам, барон. И в том, что ваше дворянство воспринимается у нас довольно предвзято, и в том, что мы плохо понимаем структуру вашего общества. Перестроиться для нас будет непросто, увы — мы слишком привыкли судить по титулу, за которым стоит владение.

— Наши дворяне — это прежде всего промышленники, — заметил я.

— Есть в этом некий налёт мещанства, — слегка поморщился кардинал.

— Разумеется, в империи всё совсем иначе, ваше высокопреосвященство, — язвительно ответил я, будучи уже в некотором раздражении. — В имперском бароне, который переживает за урожай озимых, нет никакого налёта крестьянства, а имперский граф, который волнуется о торговых маршрутах и купеческих лавках, вот совсем никак не похож на торговца.

— Верно подмечено, барон! — захохотал Скорцезе. — Оказывается, у вас неплохо получается сарказм. Но не могу не признать, что вы и в самом деле правы — прежде чем критиковать других, стоит посмотреть в зеркало. Но как бы то ни было, наша предвзятость остаётся фактом, который нам вряд ли удастся побороть в обозримом будущем. Для нас представитель высшего дворянства — это прежде всего владетель, и оцениваем мы его по лену. Но что-то мы с вами совсем не туда ушли, давайте сменим тему. Как там ваши молодые?

— Полагаю, совсем неплохо, — ответил я, пожав плечами. — Мать выглядит вполне довольной, да и Эрик никакого недовольства не демонстрирует. К тому же Эрик оказался хорошим приобретением для семейства, так что мы тоже довольны.

— И к тому же вас, наконец, перестали донимать женихи, — с улыбкой заметил кардинал.

Оказывается, кардинал Скорцезе на удивление хорошо осведомлён о наших делах. А поскольку такие люди ничего не говорят просто так, и уж тем более вряд ли могут что-то случайно сболтнуть, то он явно хочет, чтобы мы это знали — вот только зачем? Непонятно…

— И это, безусловно, тоже, — согласился я в некотором замешательстве. — Однако замечу, что для человека, который предвзято относится к нашему дворянству, такая осведомлённость выглядит довольно неожиданной.

— А я вовсе не отношусь к вам предвзято, — улыбнулся он. — Я говорил лишь об имперском дворянстве, а церковь вовсе не страдает узостью взглядов.

Он что — хочет сказать, что лучше иметь дело с церковью, а не с имперским дворянством? И что князю следует договариваться с церковью? Стоит, пожалуй, выяснить степень самостоятельности императора Дитриха, прежде чем принимать какие-то решения и идти на какие-то сделки.

— Это безусловно делает церкви честь, — уважительно кивнул я.

Кардинал улыбнулся и кивнул в