Назад в СССР: демон бокса - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

лезет башкой. Получил замечания, потом и предупреждение за опасное движение головой. В итоге рассёк моему бровь и получил победу техническим нокаутом. Хоть самого его стоило дисквалифицировать.

— Подлец! — согласился Коган. — Валерик, слышал? Попрёт рогом — встречай, держи на дистанции.

«Головастик», как знакомо. Только предыдущий лез ко мне, когда на голове сидел шлем, защищавший брови ценой ухудшения обзора. Подставляя макушку под удары и толкая вперёд, такой заставляет противника, берегущего брови, отшатываться назад, к канатам, открывая брюхо, туда прилетают апперкоты. Ну, посмотрим…

Он рассёк мне бровь в самом конце первого раунда. Я ушёл в угол и прижал перчатку к морде, останавливая кровь, позволил врачу осмотреть меня всего секунд за пятнадцать до окончания перерыва. Тот протёр тампоном физиономию, удивившись, почему кровь больше не хлещет, и позволил продолжать.

Коган учил, что злиться на соперника нельзя, злоба — плохой советчик. А что делать, если я правду рассержен весьма и весьма? Могу проклясть гада демоническим проклятием, оно его настигнет обязательно, но очень вряд ли, что в ближайшие минуты.

Кривоносов снова двинул на меня. Тактика простая как утюг и единообразная — джеб левой, хук правой, абы какие, лишь бы наметить атаку и позволить максимально сблизиться, башку вниз и апперкоты, одновременно голова, прижатая к лицу противника, активно валтузит с целью снова рассечь бровь.

Вот только скорость и реакция у него посредственные, расчёт на прессинг и наглость. Я уклонился от джеба и встретил его правым кроссом, но выцеливая не в висок и на два сантиметра внутрь черепа, как привык на тренировках, а в точку у левого глаза. Это описывать долго, в реале всё закончилось в десятые доли секунды. Усиленный порцией Ци, удар прошёлся скользящим, но с тем расчетом, что натянутая кожа на левой брови лопнула как гнилой помидор. Показалось, что у Кривоносова на роже открылся второй рот, только над глазом, и из него, не предусмотренного заводской конструкцией, кровь хлынула Ниагарским водопадом, как-то слишком обильно, словно там проходит большая артерия.

На объявление победителя проигравший не вышел, его банально зашивали как изношенные женские колготки в небогатой семье. Тренер метался между судьями с воплями пересмотреть результат боя, ибо якобы был удар открытой перчаткой. Но даже если так, хамские манеры Кривоносова расположили против него. По-моему, на лицах судей проскользнуло удовлетворение, что подлец получил по заслугам той же валютой.

— Интересно, если бы он тебе руку оторвал. Успел бы отрастить новую за минутный перерыв?

— Не знаю. Неделя, наверное… — я снял петельку бинта с большого пальца и принялся сматывать его. — Владимир Львович, никакого чуда нет. Восточная техника самоконтроля. Я остановил кровоснабжение поражённой зоны. Ну, как аутотренинг, самогипноз.

— Гипноз, говоришь? — хмыкнул Коган. — Не пытайся обмануть старого еврея. Пока пришли в раздевалку, у тебя только шрамик остался. Готов спорить, к четвертьфиналу и он исчезнет. Ни у одного человека на земле такое невозможно.

— Прикиньте — у вашего ученика выходит. Вы же не снимите меня с турнира из-за того, что против людей выходит не человек, а инопланетный монстр в человечьей шкуре? Партком Белсовета «Динамо» вам не простит, что вырастили и спустили на советских спортсменов чудовище.

— И шуточки у тебя тоже аномальные. Порой я сам тебя опасаюсь. Думаю — что отчебучишь в следующий раз.

Тут он прав. Довольно скоро наши дороги разойдутся. Особенно если выиграю с первой попытки чемпионат СССР, открыв себе дорогу на Европу, на мир и на Олимпиаду. Это уровень выше Когана, только лучших московских тренеров. А они мне не нужны, с их взглядами на бокс. Лучше бы папа Ким, он воспринимает мои способности с восточной невозмутимостью и спокойным отношением ко всему аномальному. Но по корочкам он — тренер самбо и боевого самбо, а не боксёр.

Об этой проблеме подумаем позже.

Глава 14

14

Почему меня не любят?

Четверть и полуфинал я выиграл по очкам, лишившись гордого права заявлять «все победы одержал досрочно». В полуфинале, откровенно говоря, совсем сник, утешал себя тем, что бронза всё равно — моя, с ней абонемент на чемпионат Белоруссии. В общем, удивился, когда рефери поднял мою перчатку. Возможно, оценили, как яростно молодой и неопытный рубится с мужчиной в полтора раза старше. А могли и специально притормозить с отеческим «повзрослей, рано тебе».

Перед финалами дали два дня перерыва, бесценных для кормления дракончика, повезло, что Ким вернулся в Минск. Накануне боёв, назначенных на воскресенье, нас собрали на торжественное заседание по поводу чего-то там в Комитете по физической культуре и спорту при Совете Министров БССР, оно проходило в Доме правительства на площади Ленина, я впервые туда попал. Не сказал бы, чтоб очень рвался, но никто не спрашивал моего желания.

Пока рассаживались перед заслушиванием длинных и тоскливых речей, ко мне подсел мужчина под тридцон в возрасте, такой же щуплый и невысокого роста как я. Лицо — кавказского типа, смутно знакомое, видел его во Дворце спорта.

— Узнаёшь? Я — Давид Хакашев из погранкомитета, завтра встречаемся.

— Завтра — так завтра. Беседовать нам не полагается. Вдруг взятку мне предлагаешь, чтоб я лёг в финале.

— Я — тебе? Да, похоже на взрослом турнире тебе совсем отбили мозги. Если они только раньше были, ведь просили тебя — пропусти вперёд Соломатина.

Ага, пограничная солидарность. Соперник уверен в себе. Единственный на турнире, кто все бои вплоть до полуфинала завершил досрочно. И что делать с фруктом, сидящим напротив? Я начал петь песню кота Леопольда «ребята, давайте жить дружно».

— Извини, ошибся. Но, согласись, не стал парня увечить в отборочном бою, иначе его бы не допустили на республику и от брестского «Динамо».

— Да нахрен ему не сдалось брестское! Все договорённости были на перевод в Минск, пока не вылез ты — малолетний щегол.

— Так пусть едет на республику, потом на Союз и берёт медаль. Раз способный?

— Не хочешь понять… Придётся учить, — Хакашев взял покровительственный и одновременно несколько презрительный тон. — Тебе наверняка говорили, что финал города мало что значит, все мы уже на Союзе, не стоит выкладываться, лучше поберечь силы, так? По глазам вижу, угадал. Так вот, если получил нокаут — на три месяца вообще забудь о боксе, не только о поездке на Союз, к соревнованиям, если повезёт, допустят на следующий год. Ты не понимаешь, что такое интересы белорусского спорта, интересы «Динамо», думаешь только