Архимаг с пеленок. Том 4 - Валентин Якимов

В ответ трое мужчин постарше лишь устало рассмеялись.

— М-де, молодёжь. — хохотнул генерал. — Я тут, понимаешь ли, боюсь, что все приличные мужики страны сейчас сидят в этом вот бункере, а он всерьёз использует слова «бизнесмен» и «приличный» в одном предложении! Вы посмотрите на него!

— Во-во. — кивнул и Имредан. — А если серьёзно, Мирон… Я немного пробил тут. У Черкасовых дочь болеет. Тяжело, и болезнь магическая. Из тех, которые смертные маги не лечат.

— А демоны, думаешь, лечат? — недоверчиво сощурился Мирон. — Если демоны умеют лечить магические болезни… тогда я даже немного могу понять тех, кто им служит. Порок Источника — бич двадцать первого века.

— Демоны чего только не лечат, Мирон. — покровительственно хмыкнул Имредан. — В общем, займитесь с Настей этим. Я позабочусь о поддержке, ваша с генералом… штука обеспечит безопасность. Хоть какую-то.

— Не только она. — явно поймав кураж криво усмехнулся юноша. — Не забывайте, господа, что Долгорукие тоже имеют московский бизнес. Если жена их сынка нароет компромат на одного из их конкурентов… Думаю, в случае чего они вступятся.

— А Черкасовы им конкуренты?

— В Москве все друг другу конкуренты.

Глава 20

Необычный выбор

— Ха-ха, Осинский с какой-то палкой собрался драться!

— Ну, простолюдину дубина подходит лучше всего!

— И ты собрался победить меня вот этим⁈

Такие возгласы провожали меня после первого занятия по магбою. Последнее, конечно же, сказал удивлённый Бестужев. Ещё бы! Он-то выбрал длинный меч не задумываясь!

Зря он так. Выбирать личное оружие не задумываясь — смертельно опасная затея.

На крики детей мне сразу было как-то наплевать, а старшие — ни Женя, ни Макс — не сказали мне ни слова осуждения.

Да, смотрели как на странненького, но я бы тоже так смотрел, если бы в моём мире кто-то решил фехтовать… ну не знаю. На каменном топоре, или палке-копалке диких племён.

Здесь к жезлу примерно такое же отношение.

Но Рина тоже смотрела на меня недоумённо. Она-то своё оружие в итоге так и не выбрала. Хотела сначала взять короткий меч, с которым училась фехтовать в поместье, и с которым так красочно сражалась Женя, но в итоге решила подумать получе.

— А правда, почему ты взял эту штуку? Как ей вообще фехтовать, если это просто дубинка?

Я улыбнулся. Дубинка, м-да. То оружие, которое давали детям на выбор, действительно выглядело неказисто. Просто учебный инвентарь — незаточенные клинки, облегчённые молоты, шпаги с плотными закруглениями на концах.

Всё, разумеется, «детских» габаритов. Всё-таки час махать даже трёхсотграммовым мечом для ребёнка восьми лет — перебор.

Вот и выданный мне жезл выглядел совершенно неказистым. Нам всем дали выбранное оружие домой — попривыкнуть, обдумать, так сказать, с примером перед глазами.

Многие не взяли — у дворянских детишек дома полно своего инвентаря. А я вот взял. И теперь ловко крутил в ладони «дубинку» из красного дерева, верхняя половина которой утолщена и обита тремя кольцами из меди. По каждому из колец тянется тонкая нить электрума — сплава золота и серебра.

И на том спасибо! Электрум — лучший манопроводник из обычных металлов. За чем-то поприличней надо лезть в весьма… специфические места.

Я полезу, конечно, куда ж я денусь. Но потом. Пока хватит и этого.

— Тут смотри какая штука. — ответил я наконец, пока мы шли к нашему глайдеру. — Вот у нас магбой — магический бой. Какое слово из двух главное?

— Первое! — не колеблясь ни секунды выпалила Рина. — Магический! Мы же одарённые!

— Всё так. — кивнул я. — Ты права. Следующий вопрос: для чего людьми были придуманы и сделаны мечи, шпаги, топоры, копья?

Тут Рина уже думала подольше. Она уже в том возрасте, когда в лёгком с виду вопросе начинают чувствовать подвох.

— Ну… Чтобы драться. Для боя.

— Именно. Но почему они тогда такие разные?

— Кто?

— Ну, шпаги, мечи, топоры…

— А-а! Чтобы по-разному драться! Шпагой колоть, топором рубить, мечом… ну не знаю, тоже рубить, но красиво!

— Да. — вновь кивнул я. — Ты заметила главное. Каждый вид оружия создан для конкретной цели в бою. Для конкретного стиля сражения… людьми, не владеющими магией.

Я сделал на последних словах такой акцент, что Рина уловила главный посыл и задумалась. Так мы и прошли через школьный двор, в тишине. Я не собирался торопить её мысли — это было бы непедагогично.

Понятно, что до сути дела ребёнок не докопается, но направление уловить она должна. Не зря ведь в своём Месте Силы сражалась с разными видами оружия.

Минут через пять напряжённых раздумий девочка протянула:

— А-а-а… Я вспомнила! Когда я занималась с разным оружием, каждое ощущалось немного по-разному! Как бы направляло мою силу!

— Именно так. Ни один разумный человек не станет брать тяжёлую двуручную секиру, если хочет наносить быстрые и лёгкие удары. Или не станет пытаться тонкой шпагой раскроить врагу черепушку.

— И на магию это тоже работает⁈ — аж застыла на месте Рина. Издалека мы уже увидели припаркованный глайдер и Сашку с Лизой около него, так что стоило поторопиться.

Но всё-таки донести до Рины важную мысль важнее. Она, как-никак, ещё только будет выбирать себе вооружение.

— Да. — подтвердил я. А затем спросил: — Как ты думаешь, почему маги не используют в качестве оружие автоматы, пулемёты, или иные достижения техники? Максимум какие-нибудь старинные револьверы, и то редко.

— Не знаю… Может быть… Хотя не. Не знаю. Но махать мечом круче, чем просто стрелять!

Я улыбнулся этой детской непосредственности. В прошлой жизни я так давно не общался с людьми, которые не пытались бы казаться умнее, чем они есть, что в эти годы радуюсь каждому такому вот разговору.

Ничего. Скоро школа и общество научат моих друзей, что казаться зачастую важнее, чем быть. Но до того болтовня с ними наполняет мою душу детской радостью.

— Крутизна это, конечно, тоже важно. Но в первую очередь дело в ноосфере. В коллективной памяти разумных.

— Ноосфера — это чё?

О эта незамутнённая тяга к знаниям!

— Ноосфера — это мысли и представления всего общества разумных… А, неважно. Мы это попозже на мироустройстве будем проходить. Пока забей. Важно то, что любой вид оружия в нашем обществе чем-то славен. Вокруг него сложились свои представления,