Эффективный повелитель - Олег Валентинович Ковальчук

Она вдруг растаяла в воздухе, а затем в метре появилась её проекция. Она была совсем как настоящая, но я чувствовал, что это иллюзия. К тому же мама, пускай и была невидима, держала меня за руку.

Проекция прошла шагов десять, при том, что сама матушка стояла рядом со мной, закрытая пологом невидимости. В следующий миг, настоящая матушка вдруг исчезла с едва слышным хлопком, а появилась уже там, где стоял её образ. Она буквально использовала иллюзию как магический маяк, к которому перенеслась.

— Видишь, — произнесла она, — таким образом можно обмануть ассасинов. Например, они выпустят все свои стрелы и метательные кинжалы в мою иллюзию, пока та будет к ним приближаться. А потом я подойду прямо к ним, и пока они будут перезаряжаться, перемещусь в свою проекцию, оказавшись на расстоянии прямого удара.

Матушка рассказывала таким тоном, будто обсуждала полевые ромашки, хотя только что продемонстрировала довольно серьезный магический прием, способный преломить ход боя.

— Мама, ты ведь научишь меня всем этим заклинаниям, — вкрадчиво начал я.

— Сынок, эта магия опасна, — произнесла матушка.

— Опаснее, чем оказаться один на один с врагом без возможности защищаться? — вздёрнул я бровь. — Мама, ты же видишь, я быстро схватываю. Уж поверь, себе я не наврежу.

— Сначала изучи книги по магии природы…

В следующий миг по деревне пронеслись возбужденные возгласы.

Люди заголосили, а потом из-за деревьев стали появляться наши гвардейцы, да ещё и с пополнением. Один за другим из леса выходили гвардейцы, среди которых наблюдались новые лица. А следом появились телеги, запряженные мулами и конями.

«Мулы — это хорошо», — пронеслось в голове.

Думаю, Сэмин порадуется. К тому же у нас нет других животных, которые хороши были бы в качестве тяговой силы. Всё-таки стигачи, пусть и приноровились к работе, но вряд ли будут долго работать в упряжке.

Отец привел кого-то с собой, и это хорошо. Во-первых, лишние руки не помешают, а во-вторых, люди явно пришли со своими пожитками. Тем более, что половину наших телег мы с кузнецом разобрали на волокуши для брёвен.

Однако вскоре возгласы сменили характер с восторженных на встревоженные. Мы с матушкой переглянулись и ускорили шаг, спеша навстречу гвардейцам. Отчего-то отца среди вернувшихся не было видно.

Стоило нам с матушкой приблизиться, как на встречу вышел Штоллен. Он был бледен и хмур. При виде нас он тяжело вздохнул и спешился.

— Где Людвиг? — спросила матушка таким тоном, что Штоллен вздрогнул, а у меня по спине пробежали мурашки. По крайней мере, эта женщина всё меньше казалась безобидной пацифисткой.

— Госпожа Изабелла, — склонился он, — мы по пути встретили врагов. Ваш муж, он сражался, как лев. Мы победили всех врагов, и выполнили его приказы. Господин Людвиг самолично убил двоих глоуров…

— Где мой муж? Мне плевать, сколько там врагов он убил, — рявкнула женщина.

— Он сильно ранен, — наконец ответил старшина.

— Так чего же ты молчишь? — взревела женщина.

— Он в телеге, госпожа, — указал Штоллен на одну из телег, которые тащил мул.

— Ты должен был в первую очередь его сюда привезти, чтобы я успела его исцелить, — зарычала она, бросившись к транспорту.

Штоллен попытался было сказать что-то вслед графине, но та уже не слушала.

Один из воинов попытался ей помочь взобраться, но она лишь отбросила его руку, и сама заскочила прямо в телегу. Я и сам уже спешил вперед. Весть о том, что отец ранен отозвалась у меня тягучей яростью. Кто посмел ранить моего отца? Штоллен шагал за мной следом. В телеге лежало девятеро воинов, среди которых лежал отец. Шлем с него снят, лицо перемазано кровью. Голова была перемотана и промокшие от крови волосы прилипли к лицу.

— Как это произошло? — взревела мать.

В руках женщины появился нож, она принялась срезать грубую повязку. Увидев знакомое лицо одного из гвардейцев, она сказала:

— Быстро беги к тёте Эфе, скажи, чтобы она начала кипятить воду. И попроси, чтобы прислала девушек для перевязок, из тех, что опытные.

Воин закивал и тут же побежал опрометью вглубь лагеря. Матушка повернулась к Штоллену.

— Ты так и будешь молчать? Как это произошло?

— Простите госпожа Изабелла, — сглотнул старшина. — Он погнался за глоуром, его конь оступился, и граф упал, головой ударившись о камень. У него даже шлем раскололся от силы удара. Я, если честно, боялся, что он насмерть, того… Но я первым делом проверил как вы учили, дышит ли. Правда, в сознание так и не приходил. Но мы в любом случае выполняли его приказ — сначала догнали всех глоуров, а уж потом им занялись. По крайней мере, он бы нам не простил, если бы мы их упустили. Да и… — он осёкся и нахмурившись посмотрел куда-то в сторону.

— О-о-о! Кого я вижу? Госпожа Изабелла! Сколько лет, сколько зим!

Тут с телегой поравнялся незнакомый мужчина с пышными усами и пшеничными волосами, выбивающимися из-под шлема. Выглядел он нелепо. Сам грузный, лицо измождённое, и его приветливая улыбка скорее выглядела как оскал голодного умертвия.

— Госпожа Изабелла, как я рад вас видеть! — я нахмурился, его приветливая улыбка была сейчас абсолютно неуместна.

— Кто вы? Я вас в первый раз вижу, — отмахнулась матушка. — Думаю вы и сами видите, что я занята.

— Не переживайте, госпожа Изабелла. В любом случае, что бы ни случилось с вашим мужем, вы теперь под моей опекой. Меня зовут барон Кроули и я к вашим услугам!

Матушка отмахнулась, продолжая срезать с отца повязку, дабы оценить повреждения. Я, конечно же, совершенно не разбирался в магии целительства, но что-то мне подсказывало, что у отца рана непростая. К тому же, если обычные порезы Изабелла лечила почти весь день, то лечить голову должно быть гораздо сложнее. Тем временем барон Кроули никак не отставал:

— Ну, не страшно, что вы меня не помните. В любом случае, мы с вами подружимся. А пока, ваш муж находится в таком состоянии, конечно, делами буду заниматься я. Я готов взять на себя бремя ответственности и принять на себя дела вашей деревни. Чтобы потом, когда ваш супруг придёт в себя, вам не стыдно было перед ним.

Барон Кроули не сразу понял, что произошло, когда перед ним в полный рост в телеге вырос я, уперев руки в бока.

— Ой,