Зеленые святки - Иоасаф Арианович Любич-Кошуров
Читать книгу Зеленые святки - Иоасаф Арианович Любич-Кошуров, Иоасаф Арианович Любич-Кошуров . Жанр: Прочее.
Название: Зеленые святки
Дата добавления: 18 ноябрь 2025
Количество просмотров: 0
(18+) Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту для удаления материала.
Зеленые святки читать книгу онлайн
Зеленые святки - читать онлайн , автор Иоасаф Арианович Любич-Кошуров
Из украинских сказаний.
(Записано со слов лирника)
Перейти на страницу:
Бороду. -- Съездите, дескать, Шапка, к мельнику Бороде: он как-нибудь наколдует, чтоб она согласилась за вас замуж выйти. Хорошо. Поехал он к Бороде... да... "можешь"? -- говорит. Ну они колдуны -- разные; опять-же вам скажу, все равно, что мастер: один мастер замки делает, другой топоры, третий клещи: каждый -- свое. А подите, скажите замочнику, чтоб он клещи сделал -- он, может, и сделает, а все не то. Так и Борода: -- Нет, -- говорит, -- вот день. На ночь я могу обратить, а это -- нет. -- Ах ты -- говорит -- жалость какая; а ты Борода, попробуй. -- Что ж, -- говорит, -- мне пробовать: не мое дело. Сел это "Шапка" на лавку -- видит, плохо дело. Сидит, думает. Что делать? И Борода тоже сидит. Он, знаете, и своим господам не очень потворял; а с чужими всегда так: граф ли, князь ли, -- ему все одно. Конечно, -- старик, опять-же колдун, ему и прощали. Сидит, отрезал себе хлеба, есть на "Шапку" и не глядит. Сердитый сидит. Думал, думал "Шапка"... Вот, что, -- говорит, (а он тоже знал, как они постоянно с Коренем друг перед дружкой: как петухи -- "Вот что, пойду я тогда к Кореню". -- Что ж говорит Борода, -- иди... Однако, крякнул, сдвинул брови, глядь, глядь на "Шапку", сердитые такие глаза. Потом плюнул. -- Совсем рассердился. -- Больше к кому же, -- говорит "Шапка", -- только на него и надежда. Молчит Борода. А "Шапка" опять. -- Эх, Корень, Корень... Тоже был не без хитрости. Покрякал, покрякал Борода, повернулся к "Шапке", мигнул бровями. -- Чья, -- говорит -- панночка-то? (барышня, значит). Сказал "Шапка". Опят глянул на "Шапку". -- А сколько заплатишь? Ну, столько-то, мол. -- Хорошо, -- говорит Борода, -- постараюсь, только дам я тебе настоящий ответ через три дня... Вы думаете, почему, через три? Хорошему колдуну приворожить кого-нибудь, может и минуты много, да Борода совсем по этой части не знал. Вот что. И решил он, значит, тут сходить на Большое Болото, как говорила русалка... Может, он и не пошел бы, когда б не "Шапка": очень уж он донял его Коренем. Вот, значит, велел он своей бабе коржей натереть на дорогу, взял сала, взял ветчины, водки штоф, оделся по-праздничному, пошел. Баба провожать вышла. -- Куда ты, -- говорит, -- старый, на ночь глядя? А правда -- ночь не ночь, а уж темнеть стало. -- Не твоего, -- говорит, -- ума дело. Подтянул пояс потуже, сошел с крыльца. -- Ну, -- говорит, -- прощай, к завтрему вернусь... Баба туды -- сюды. -- Как -- к завтрему?! Махнул рукой, ничего больше не сказал и пошел. Не любил он с бабами разговаривать; разве какая ведьма или колдовка, да и то говорил: -- какие теперь ведьмы?.. "вот в старину..." -- Не любил. Хорошо, вышел на мост; стадо только что прогнали, пыль это по дороге, с дороги на выгон набегает, стелется по низу, далеко по всему выгону. В огородах галки шумят на ракитках: собираются на ночлег. Ясная -- ясная вода в реке, не колыхнется, гладкая как стекло, чуть-чуть от зари около берега отливает золотом, только тускло -- тускло... Стая уток плывет через реку, быстро плывут прямо к берегу -- видно, что торопятся. Гуси выбираются на берег, а какие уж на берегу -- либо сидят, либо отряхиваются после воды, чистятся. Далеко, далеко видно -- на берегу стоит мужик, одевает рубаху. Вышел Борода на выгон, с выгона прямо в поле. Тихо в поле, только перепел кричит, громко кричит, хрипло, да коростель; но коростель совсем уж далеко -- должно быть в лугах. Идет Борода по дороге налево -- рожь, направо -- рожь, по всему полю -- конца не видно. Смолкнул вдруг перепел, только коростель слышен, теперь уж явственно слышен... Опять закричал перепел также громко, как будто даже еще громче, только уж в другом месте. А Борода идет, да идет; слышит дегтем потянуло -- значит шлях недалеко; поднялся на бугорок -- далеко-далеко скрипят возы. Жеребеночек вдруг заржал тоненьким дробненьким голоском, тоже далеко -- может днем и не услышал бы... А уже совсем темно становится. Густая, густая кажется рожь; где попадутся овсы, где загончик гречихи. Идет Борода. Все темней, да темней. Пощупал траву на межнике -- мокрая трава -- роса села. Остановился, послушал: тихо. Поздно, значит. Уж никакого звука; и возы не скрипят, и перепела умолкли, только один коростель кричит... Тихо... Поглядел кругом -- одна рожь, одно поле, и будто спит поле, и он не заметил, как подошел этот час, как уснуло поле... И будто молчит поле и тихо все, и кто-то неслышно говорит и его не слышат уши, а слышит душа, и будто это в самой душе говорит сам Бог: "Тихо... не тревожьте тишины -- пусть спит поле"... Много-много звезд в небе -- будто все они, сколько их есть, высыпали в этот час и горят, и тоже говорят неслышно с вышины: -- "Тихо пусть спит поле..." И играют лучами, блестят и искрятся. О поле -- широкое, широкое, спокойное и безмолвное. Присел Борода на межничек, закурил трубку. Сидит покуривает. "Отдохну -- думает, -- потом пойду дальше". Сидит. Тихо кругом. Поглядел на небо: все небо в звездах, синее-синее, глубокое. Любил он, знаете, этак посидеть подумковать по-своему, один где-нибудь в безлюдье, потому что, знаете, полевой человек был: все в поле, все в поле и все один. Ну, хорошо, сидит это, значит, сыро все-таки -- продрог: взял выпил; не много там выпил, а оно, знаете, в дороге, уставши -- дай, говорит, посижу еще; посижу, да посижу, привалился этак к межничку и сам, говорит, не помню, как, что, а заснул. Час он там проспал или два, или сколько, только, говорит и сплю, и слышу: поет кто-то, а что поет и где не разберу. Тихо так поет, все равно как над ухом, все равно как листья шумят. И хочу, говорит, глаза открыть и не могу. Ах ты, Господи! Шумит, шумит что-то над головой, -- и будто песня и будто не песня: то, говорит, пошумит, то будто чей голосок тоненький-тоненький ветер доносит откуда-то. Лежу, говорит, этак, и сплю, и не сплю; вдруг как тяпнет комар... Подскочил. Глядь, глядь... Господи Иисусе Христе... Было поле -- нет поля! Был межник -- нет межника. Протер глаза -- нет, -- все переменилось. Куда делось поле, куда что ... Камыши, это высокие-высокие, густые, сыростью пахнет, слышно, как вода чуть-чуть журчит, а воды не видно. Направо степь, налево бугры. Месяц из-за бугров светит: бледный, бледный свет, а сам месяц
Перейти на страницу:
