Зодчий. Книга IV - Юрий Александрович Погуляй

оказалась не рада своим инициативам, смущённо замкнувшись.

Спас ситуацию, неожиданно, полковник. Он явился один, на ходу застёгивая форменный китель. Это был пятидесятилетний крепкий мужчина с серебряными от седины висками. Гладковыбритый, с носом крючком и уставшими глазами. Выглядел начальник третьего артиллерийского полка измождённым и забитым. Чувствовалось, что за последние дни с ним пообщалось множество людей весьма высокого положения, и каждый из них посоветовал вести себя максимально скромно.

После того как мы заново представились, лицо Баранова приобрело изумлённое выражение:

— Комиссия по Скверне? Зодчий Томашовского Колодца? — переспросил он. — Простите, я не совсем понимаю… Как это может быть связано с инцидентом⁈

— Позвольте нам самим это решать, — вмешался Кадывкин.

— Да-да, конечно, — торопливо согласился полковник, нервно дёрнув уголком рта. — Чем я могу вам помочь?

— Я бы хотел посмотреть на место, откуда был открыт огонь, — сказал я.

— Вы? Но зачем⁈ У нас тут…

— Господин Баранов, прошу,

Рот полковника снова дёрнулся, однако голос офицера не дрогнул:

— Сейчас подъедет машина, дамы и господа. Нужная вам позиция находится в отдалении от проходной. Прошу набраться терпения.

Он посмотрел на меня с раздражением, но я встретил его взгляд спокойно. Поединок взоров затянулся и прервался, когда загудели открываемые ворота. К нам выехал армейский вездеход, и полковник махнул водителю рукой, приказывая разворачиваться.

Артиллерийский полк занимал довольно обширную территорию, разделённую на несколько секторов с оборудованными скрытыми позициями и капонирами. Пока нас везли к нужному месту, а оценил принадлежащие полку территории. Размах впечатлял.

— Ваши люди очень быстро сориентировались, — поделился я с Барановым. Он сидел напротив нас, держась правой рукой за поручень у потолка.

— Что? — не сразу понял он, а затем лицо его прояснилось. — Ах да! Ваше благородие, третий артиллерийский полк в шаге от получения гвардейского. Дисциплина и выучка моих людей беспрецедентна!

— В самом деле? — хмыкнул Кадывкин. Уголок рта полковника снова дёрнулся. Офицер стиснул челюсти, распрямился:

— Версия о мятеже кажется мне излишне скорой, господин столоначальник.

Я с интересом наблюдал за военным. И даже с каким-то уважением. Волевой стержень в нём был. Если это не гордыня, конечно. Баранов тем временем продолжал:

— Сержант Голубчик, командовавший расчётом, проявлял себя благонадёжным солдатом Его Императорского Величества и никогда не был замечен ни в каких связях с компрометирующими источниками. Отличник боевой подготовки. Один из самых слаженных расчётов! Победитель весенних стрельбищ!

— Господин Баранов, — покачал головой Кадывкин. — Вы и представить себе не можете, как часто мне доводилось слышать подобное. Человеческая натура такова, что способна удивлять всех. Тёмный Призыватель так говорил про себя мне в лицо, что складывалось впечатление, словно я пытаю святого.

— Я уверен в честном имени Голубчика! — поджал губы полковник. — Пока вина его не доказана, я не позволю порочить доброе имя сержанта!

— Для этого мы здесь, господин Баранов, — тихо сказал я. — Доказать или опровергнуть его участие.

Уголок рта снова дёрнулся. Но теперь два раза.

— Простите, господин Зодчий, я до сих пор не понимаю, как вы можете в этом помочь. На территории расположения нет Конструкта, — сквозь зубы проговорил Баранов. — Я могу понять подозрения в Скверне и участие Имперской Комиссии, но Зодчество…

Он поморщился:

— Это как насмешка! Я подчиняюсь значению Тринадцатого Отдела, но, простите, вам здесь чем намазано-то⁈

В машине словно похолодало. Кадывкин нахмурился, а Панова бросила на полковника колкий взгляд, полный немого предупреждения. Я не стал повышать голос.

— Понимаю ваше недоумение, господин Баранов, но прошу всё-таки следить за тем, что вы говорите, — холодно произнёс в ответ. — Не ищите во мне врага. Я здесь, чтобы помочь.

— Чем же вы можете мне помочь, Зодчий? — голос Баранова зазвенел. — Оценить надёжность капониров? Замерить глубину залегания фундамента⁈

Полковник задрожал, распаляясь:

— Я кадровый военный Его Императорского Величества. Мой род служил Империи верой и правдой из поколения в поколение! Никто из Барановых никогда ни словом ни делом не посрамил имя русского оружия. Мой дед погиб на войне. Мой отец погиб в бою. Я готов отдать жизнь за Императора! У меня образцовое подразделение! Но я вынужден терпеть комиссию за комиссией! А теперь ещё обхаживать провинциального Зодчего! Кто следующий придёт проверять мою работу? Дворник? Псарь?

— Господин Баранов, — голос мой прозвучал тихо, но каждое слово было отчётливо слышно. — Я понимаю, что вам пришлось нелегко в последние дни, но вы сейчас публично оскорбили дворянина. Вы понимаете последствия своих слов?

— Прекрасно понимаю, господин Зодчий, — Баранов выпрямился. Его усталость испарилась, уступив место яростной решимости. Военный дошёл до ручки. — Если вас не устраивает такое положение дел, то завтра я собираюсь порыбачить на озере Лампочка. Рано утром. Если судьба каким-то образом занесёт вас туда, мы сможем разрешить наши разногласия! Правда, я уверен, что вы предпочитаете выспаться, а не вставать спозаранку!

— Господа, позвольте напомнить, что дуэли запрещены Его Императорским Величеством, — подал голос Кадывкин.

— О чём вы, Олег Степанович, никто не говорит о дуэли, — буравил меня взглядом Баранов. — Верно же, господин Зодчий? Я всего лишь сообщаю о намерении порыбачить. Снасти на ваш выбор.

— Я услышал вас, господин полковник, и непременно составлю вам компанию, — ответил я.

— Пф-ф-ф, — не сдержался Кадывкин. — Михаил Иванович, позволите присоединиться завтра и подать вам… Что там подают на ваших рыбалках? Червей?

— Если господин Баранов не возражает.

Машина остановилась. Офицер отвёл глаза, выглянул в окошко.

— Приехали.

Он порывисто вышел, а мне на колено легла ладонь Пановой.

— Миша. Не вздумайте! Военные на дуэлях собаку съели! — шепнула она.

— Но я же лучше собаки? — подмигнул я девушке и последовал за полковником.

Орудие, из которого несколько дней назад открыли огонь по моему Конструкту, было накрыто маскировочной сетью. Баранов прошёл к нему, жестом отпустил вытянувшегося по стойке смирно часового и махнул рукой, бросив с недовольством:

— Прошу!

Я остановился, вслушиваясь в ощущения. Разумеется, никаких следов Скверны здесь не нашлось. Уверен, эту площадку облазали лучшие специалисты Империи с самым современным оборудованием. Точно бы засекли любые отклонения от нормы.

Кадывкин со скучающим видом прошёл к пушке, присел рядом, изучая орудие. Ветер колыхал камуфляжную сетку. Встревоженная Панова держала в руках планшет, но до сих пор не могла прийти в себя, глядя то на