Академия Дальстад. Роза для ректора - Полина Никитина

class="p1">Я поведала обо всём, что произошло с момента встречи с главой лекарского крыла и до того момента, как мы добрались до выхода из подземелий, где нас поджидали подчинённые Шелли. В ответ получила рассерженное:

— Уходи.

— Что? — надеюсь, мне послышалось, и Хайден сказал что-то другое.

— Уходи, Розалин, видеть тебя не могу. И не хочу, если честно. Ты меня сильно разочаровала.

Я медленно покачала головой, не в силах поверить, что вместо банального “спасибо”, получила в ответ нелепые обвинения. Да если бы не я, эти трое сейчас стояли бы в очередь на аудиенцию к Верховной Богине, а в академии нет ни одного некроманта, кто бы захотел пожертвовать своим даром и вытащить их из-за Грани Жизни.

— Ты не только дура, но ещё и глухая? — от неприязни в голосе Леона у меня мороз прошёл по коже. Медленной, неровной походкой я вышла из палаты и пошла по коридору.

Не помню, как дошла до ректорских апартаментов. Вроде бы меня на полпути окликнул Шелли, но я сделала вид, что и вправду оглохла. Посмотрела на магический замок и уже поднесла руку, но передумала и побрела в сторону своей комнаты.

Помещение выглядело нежилым, несмотря на то, что я съехала отсюда всего лишь день назад. Пустые, осиротевшие полки без горшков с растениями казались совсем чужими. Кровать, застеленная казённым коричневым покрывалом, выглядела чересчур жёсткой и неудобной. Белые обои слишком уж напоминали мне цвет стен в палате, откуда меня выгнал собственный муж, вдобавок дважды обозвав меня дурой.

— Ты прав, Хайден Леон, я дура, — прошептала я, глотая горькие слёзы, и распахнула окно, впустив в неуютную комнату свежий воздух. — Дура, потому что согласилась поделиться с тобой даром. Дура, потому что поверила, что я могу быть тебе небезразлична. Дура, потому что отпустила тебя в эти заброшенные подземелья, а после тащила тебя на себе, лишь бы ты не ушёл за Грань Жизни.

Горло болезненно сжалось, отчего каждый вдох давался с трудом. Обида на Хайдена душила меня, и я закусила губу до крови, чтобы не разрыдаться.

“Вот ещё! ” — внутренний голос был тут как тут. — “Даже не думай реветь из-за этого поганца. Встань, подойди к зеркалу.”

Я молча встала, подошла к зеркалу на стене и вздрогнула всем телом, увидев своё отражение. Волосы спутаны, опухшие веки, бледная кожа, глаза, влажные от слёз. Завершали картину дрожащие губы и подбородок. При виде такой “красоты”, я не выдержала и бросилась на кровать, зарываясь лицом в покрывало и рыдая во весь голос.

“Это всё твой ненаглядный муж! Вспомни, когда ты последний раз так ревела? А я напомню: когда на третьем курсе Стефан Лайтерн выбрал не тебя, а ту вульгарную брюнетку-водницу с соседнего факультета. И что в итоге? Она бросила его у алтаря, сбежав с каким-то боевым магом. Все беды от мужчин. Жила себе спокойно, радовалась жизни, и здрасьте — нарисовался, глазами золотистыми сверкает, цветочком называет! Да чтоб он…”

— Хватит, — всхлипнув, произнесла я вслух, не желая даже думать о Леоне. — Ему нужен был дар? Он его получил. Пусть оставит меня в покое и сам решает свои проблемы. А после…

Сон всё же сморил меня, и я не успела додумать мысль до конца. Ворочаясь с боку на бок в беспокойной дрёме, я чувствовала сильный холод.

“Забыла запереть на ночь окно”, — мелькнула в голове усталая мысль. — “Завтра проснусь с заложенным носом и больным горлом, но так не хочется вставать”.

Шум деревьев, колышущихся от ветра, перебил настойчивый стук в дверь. Я даже не шелохнулась и еле слышно простонала:

— По голове себе постучите и не мешайте спать.

Отъявленный негодяй, мешающий спать честному, обиженному ассистенту, застучал громче и быстрее, да так, что в один момент мне показалось, что барабанят уже не в дверь, а мне по голове. Выругавшись точь-в-точь как мерзавец Леон, я встала с кровати и, шаркая по полу босыми ногами, с щелчком отодвинула засов.

— Пошёл к дьяволу, — искренне, от всей души пожелала я ректору, с виноватым видом стоявшему в коридоре, и хлопнула дверью так, что в комнате задрожали стёкла. На тумбочке завибрировал кристалл связи. Активировав его, я услышала громкое “Розалин!” одновременно из артефакта и коридора. Даже не став отвечать, я швырнула мерцающий кристалл в раскрытое окно, затем, подумав, закрыла его и забралась под одеяло.

— Розалин Леона! — надрывался в коридоре мой муж под скрип соседних дверей и сонное: “Господин ректор, вы на часы смотрели? Три часа ночи, нам рано вставать”.

— Моя фамилия Флёр! — обида на Хайдена сменилась злостью и я, показав неприличный жест в сторону двери, накрылась одеялом с головой.

На моё счастье, вскоре стук прекратился. Пригревшись под тёплым одеялом, я почувствовала, как вновь проваливаюсь в сон. За дверью слышалась какая-то странная возня, но я решила не обращать на неё внимания, о чём вскоре пожалела.

Край одеяла был отодвинут в сторону, а над ухом послышался тихий голос мужа:

— Роза.

Я вскрикнула и развернулась лицом вверх: надо мной склонилась встревоженная физиономия Леона. Дёрнулась вбок, пытаясь выбраться из одеяла. Не получилось: Хайден прижал его руками по обе стороны так, что я оказалась в ловушке и могла лишь беспомощно хлопать глазами.

— Поговорим? — заискивающим тоном спросил меня супруг.

— Глухая дура не в настроении. Пошёл прочь.

Осознав, что он не выпустит меня, пока не скажет, всё что хотел, я смирилась и повернулась на сто восемьдесят градусов, уткнувшись лицом в подушку. Должен понять, что я не желаю его ни видеть, ни слышать.

Натяжение с одной стороны одеяла ослабло и я почувствовала осторожное прикосновение к моей голове. Я замерла без движения, стараясь не дышать, а ладонь мягко прошлась по волосам один раз, второй, третий…

Меня гладили по голове, как ребёнка, а я лежала и злилась на себя за то, что не могла взять себя в руки и выгнать из комнаты обидевшего меня мужчину.

— Цветочек, прости меня, — полушёпотом произнёс Леон. — Ты даже не представляешь, как я испугался, когда мне сказали, что это ты нашла меня в подземельях.

— Я заметила. Твоя благодарность не знает границ, — мой голос звучал глухо из-за подушки, воздуха едва хватало, но разговаривать с Леоном лицом к лицу не хотела.

— Цветочек, Роза, милая, — Хайден не отступал и всё также мягко и