Строгановы - Андрей Левонович Шляхов
Строгановы читать книгу онлайн
Строгановы – богатые соледобытчики, потом бароны и в конце концов графы… Они породнились с правящим домом Романовых и потомками Рюрика, собрали огромные коллекции произведений искусства и, будучи богатейшими помещиками в империи, потратили баснословные суммы на благотворительность и на помощь своим крепостным крестьянам. Один из представителей рода, Григорий Дмитриевич Строганов, был ближайшим сподвижником и советчиком Петра I, а его внуки и правнуки стали известными министрами, дипломатами и офицерами-героями.
Как хотелось бы, чтобы у такой семьи были соответствующие предки. Наверное, из-за этого желания в роду Строгановых и появилась легенда о том, что они потомки Чингисхана. Но правда ли это? Или предки Строгановых были просто везучими и оборотистыми купцами, которым удалось снискать расположение обеих правивших в России династий и даже одного из царей времен Смуты Василия Шуйского?
Как бы то ни было, очень часто упоминание рода Строгановых в архивах и документах связано с каким-либо знаменательным историческим событием. Это именно те свершения, без которых не было бы не только Российской империи, но и Советского Союза, а может быть, даже и современной России, какой мы ее знаем.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
К 1926 году от богатого собрания Григория Сергеевича Строганова не осталось ничего, а вскоре наследники графа продали и палаццо… Sic transit gloria mundi[78].
Глава XII
Первый вечный гражданин города Одессы
Летом 1880 года, во время мероприятий, посвященных дню рождения Александра Сергеевича Пушкина, у жителей Одессы возникла идея установки памятника поэту, который прожил здесь год во время своей четырехлетней южной ссылки. В конце того же года была создана комиссия по сооружению памятника, в состав которой вошли представители городской управы, Одесского университета, Славянского общества и Общества изящных искусств. Энтузиазм был велик, а вот сбор средств шел очень вяло. В марте 1886 года, по случаю приближавшейся пятидесятой годовщины гибели поэта, комиссия обратилась к городским властям с просьбой возвести памятник за счет средств города, но получила отказ – раз решили собирать деньги по подписке и эта инициатива была одобрена государем, так старайтесь!
В числе прочих предложение о пожертвовании средств было сделано проживавшему в Одессе отставному новороссийскому и бессарабскому генерал-губернатору – графу Александру Григорьевичу Строганову, который был лично знаком с поэтом, да вдобавок состоял в родстве с его женой Наталией Николаевной. Граф был богат (как-никак – Строганов!) и не скупился на поддержку тех начинаний, которые представлялись ему полезными. Вполне можно было ожидать, что он спросит: «А сколько всего нужно средств, господа?.. Шесть с половиной тысяч?.. Получите!»
Но вышло иначе. Александр Григорьевич Строганов категорически отказался жертвовать даже копейку на пушкинский памятник. «Портьера дверей соседней комнаты поднялась, вошел граф без палки, но держась прямо, в генеральской тужурке серого цвета… – вспоминал один из членов комиссии по сооружению памятника правовед Митрофан Шимановский. – Не успел я кончить, как раздался резкий, громкий, отрывистый, с нотой повелительного характера, голос графа:
– Я кинжальщикам памятников не ставлю! Я до этого еще не дошел!.. Вы читали это гениальное произведение?!
Несколько секунд длилось молчание. Наконец я, придя в себя, сказал:
– Нет, Ваше сиятельство, я произведение Пушкина «Кинжал» не знаю и не читал.
– Не читали, так прочтите! Советую… Памятник?!
И граф вновь остановился.
– Мы… к вам, как к вечному гражданину Одессы…
– Это хорошо… Но спрашиваю я вас, что полиция смотрит?.. Что она делает? Что же это такое, памятник Пушкину?! А?!»
Стихотворение «Кинжал», написанное в 1821 году, безусловно является одним из лучших пушкинских произведений, но в то же время оно дало еще один повод для обвинений в нелояльности.
Лемносский бог тебя сковал
Для рук бессмертной Немезиды,
Свободы тайный страж, карающий кинжал,
Последний судия позора и обиды.
Где Зевса гром молчит, где дремлет меч закона,
Свершитель ты проклятий и надежд,
Ты кроешься под сенью трона,
Под блеском праздничных одежд.
Как адский луч, как молния богов,
Немое лезвие злодею в очи блещет,
И, озираясь, он трепещет,
Среди своих пиров.
Везде его найдет удар нежданный твой:
На суше, на морях, во храме, под шатрами,
За потаенными замками,
На ложе сна, в семье родной.
Шумит под Кесарем заветный Рубикон,
Державный Рим упал, главой поник закон;
Но Брут восстал вольнолюбивый:
Ты Кесаря сразил – и, мертв, объемлет он
Помпея мрамор горделивый…
Но при всем своем внутреннем бунтарстве, которое периодически выплескивалось в творчестве, в житейских обстоятельствах Пушкин старался проявлять благоразумие. В марте 1836 года, менее чем за год до своей трагической гибели, он писал своему другу Василию Жуковскому: «Каков бы ни был мой образ мыслей, политический и религиозный, я храню его про самого себя и не намерен безумно противоречить общепринятому порядку и необходимости». И памятник ставился не столько конкретному человеку, сколько классику отечественной литературы, основоположнику русского реализма и прочая, и прочая… Многие скажут, что в подобной ситуации можно было бы и переступить через личное отношение к поэту или хотя бы воздержаться от критики в его адрес, ведь о мертвых принято говорить только хорошее, а плохое помнить молча…
Почему рассказ о бароне Александре Григорьевиче Строганове, получившем в 1826 году графское достоинство, мы начали с истории, произошедшей в 1887 году, за четыре года до кончины нашего героя?
Да потому что о ней очень любят вспоминать профессиональные, самобытные и даже альтернативные историки, причем вспоминать не просто так, а с подковыркой – отец, мол, к Пушкину хорошо относился, похороны поэта за свой счет устроил, а сын и через полвека злобствует… А самые дотошные могут привести слова одного из зачинателей пушкиноведения, основателя и издателя исторического журнала «Русский архив» Петра Ивановича Бартенева: «Граф Строганов, полувторя сестре [Идалии Полетике], которая им командует, отзывался о Пушкине как о рифмоплете. Он говорит, что после поединка ездил в дом раненого Пушкина и увидел там такие разбойничьи лица и такую сволочь, что предупредил отца туда больше не ездить».
«Полувторя сестре» сказано неспроста. Александр Григорьевич Строганов на протяжении всей жизни находился в хороших отношениях со своей единокровной сестрой Идалией Полетикой. На закате жизни Идалия Григорьевна жила в Одессе, в доме брата. Похоронены они были рядом, на Старом христианском кладбище, которое в тридцатых годах прошлого века было превращено в парк культуры и отдыха. Известно, что Идалия Григорьевна крайне негативно восприняла идею установки памятника Пушкину, которого иначе как «извергом» не называла, и даже собиралась плюнуть на памятник, но неизвестно, было ли исполнено это намерение. «Смешно и для Пушкина позорно, что ее [Идалию] оскорбляет воздвигаемая в Одессе статуя Пушкина, она намерена поехать и плюнуть на нее», – пишет Бартенев. Причина вражды покрыта мраком, и мы вряд ли когда-нибудь ее узнаем, но не исключено, что оскорбление, нанесенное Пушкиным Идалии, и впрямь было тяжким. Циклотимия[79] у Пушкина наличествовала, язык у него был острым, ум – живым, так что при желании оскорбить он мог капитально… Да и вообще, разве можно судить о человеке только лишь по его отношению к другому человеку, пусть даже и общепризнанному гению? К тому же судить, не имея представления о причинах неприязни? Мало ли что может произойти между людьми… А
