Червь-2 - Антон Лагутин

Кожа сморщенного доспеха зашуршала, изогнувшись складками. Массивная фигура вышла из тени.

— Я тебе говорю!

Огромная лапища упала мне на плечо. Тело придавило к земле так, что даже ноги подкосило. Ну и силища!

Я пошатнулся. Попытался вырваться, но всё тщетно. Длинные пальцы вгрызлись в меня как зубастый капкан, глубоко впившись не только в плащ и рубаху, но и в кожу. Я прямо ощутил остроту длинных ногтей, под которыми давным-давно проживает инородная жизнь.

— Шлюха, ты потеряла дорогу к своей ночлежке?

Не раздумывая, я потянулся за мечом. Утренняя жажда разделки тела никуда не делась. Наоборот. Мне захотелось большего! Тут будут и крики, и горячая кровь, и публика, способная заглушить ор боли!

— Куда руку потянула, воровка?

Вторая лапища схватила меня за запястье в нескольких сантиметрах от высушенной ладони. Мужлан сжал кулак с такой силой, что даже что-то хрустнуло. Надеюсь — не у меня. Пытаюсь вырвать руки, увести в сторону, — всё тщетно. Мужик управлял мною как марионеткой. Как шлюхой, как он ранее и выразился. Но есть один момент — моими ногами управляю я сам.

Взмах.

Сандалиина влетает точно между ног. Упирается в кожаный напашник, складывает его гармошкой и дальше ничего не происходит. Если бы я и дотянулся до паха, навряд ли он что-то почувствовал сквозь складки арабской пустыни. Ну, я хоты бы попробовал.Теперь можно и повизжать.

— Вздумала сопротивляться? Ну, давай, я люблю таких.

— Нет! — приказным тоном кинул второй охранник. — Отпусти девку!

Не то, чтобы я пересрал, но уже столько делов наделано за последние пару дней, что ссоры с охраной мне только и не хватало. И хорошо, что он успел перехватить мою руку, иначе отсёк бы я ему не только кисти. А дальше уже такое бы началось…

Стальные пальцы чуть расслабились. Пришло ощущение устремившейся крови по сосудам.

Выпустив моё плечо, охранник быстрым движением скинул капюшон с моей головы.

— Так ты пацан? — свинячье лицо искривилось разочарованием.

— А тебе кто больше нравится? — спрашиваю я, ухмыльнувшись.

— Что⁈ — затянул он. Глаза превратились в два маленьких уголька, раздутых пьяным любителем шашлыков. Видимо, задел за живое!

Моя ладонь продолжала висеть в воздухе в паре сантиметров от рукояти меча. Охранник не собирался её выпускать. Конечно, у меня не было желания устраивать резню, но свою силушку продемонстрировать нужно. Я еще сильнее потянулся за мечом. Наши руки затряслись. Моё сопротивление было чистым блефом. И охранник решил сыграть на этом.

Больше мою руку ничего не держало. По инерции ладонь ушла вперёд, нырнув под плащ. Меня слегка крутануло, от чего свинячья морда нагло усмехнулась.

— Сейчас я из тебя сваяю бабу по моему вкусу! — сказал охранник и потянулся за мечом.

Начинается! Я всего лишь проходил мимо! Всего лишь прогуливался!

В туже секунду лезвие стального меча уставилось мне в лицо.

— Мне нравятся тощие сучки, твоего телосложения, и без причиндал между ног. Если ты не извинишься, то я не побрезгую твоей тощей задницей!

— Прекрати! — вмещался второй охранник.

— Не лезь! Он мне ответит за свой поганый язык.

Мужик явно сагрился на пустячке. Просто и тупо. По щелчку пальцев превратился в тупое животное. Второй охранник, в отличие от своего быдловатого дружка, продолжал стоять в тени, наблюдая за происходящим. Впрягаться он явно не собирался. А жаль. Ну, не то что бы я хотел сию минуту слинять и не получить пиздюлей, прикрывшись словами взрослого дяди. Тут другое. Мне нужно было отвести двух охранников от ворот. Увести подальше. Покумекать с ними о жизни, отвлечь. Развлечь. Ладно-ладно, нужно съебаться куда подальше, уводя их от крепости всё дальше и дальше, а затем быстро вернуться — и дело в шляпе. На пальцах выглядит всё элементарно, но когда дело доходит до дела — как правило, пальцы стремительно покидают ладонь.

— Извинись! — не успокаивалась шуршащая какаха, судя по всему, воображая, как перетирает меня зубами.

Глядя ему в глаза я прищурился. Из-за солнца. Но мужик расценил это как плевок себе в лицо. Шагнул ко мне. Зарычал.

Всё! Заебал этот цирк со свиньями.

Вся моя уверенность держится на одном козыре, который я терпеливо прячу в рукаве. Что тут сказать: настало время хорошего блефа. Тянуть резину больше нет никакого смысла.

Локтем я поддеваю плащ изнутри. Отвожу в сторону. Охранник замер. Разгневанные глазёнки опустились, прилипли к моему поясу, и в тот же миг раскрылись как сопло реактивного двигателя Мига.

Не ожидал такого поворота? Что замолчал? Точно мне нужно извиниться?

Власть моего меча начинала меня поглощать. Медленно, но уверенно. Словно у меня супер-пупер ксива огромного внутреннего органа, которым я могу размахивать на каждом углу, и хуюшки кто мне чего сделает. Теперь я прекрасно понимаю мажорчиков, тыкающих своими корочками сотрудникам, находящимся на государственной службе в нос. Уроды. Будь у меня власть, я бы каждому сотруднику на трассе выдавал бы не светящийся жезл, а остро заточенную катану, которая со свистом отсекала бы кисти, в пальцах которых было бы зажато красное удостоверение с липовой фоткой пубертатного лейтенанта в клоунских погонах.

Улыбнувшись, я со всей наглостью (конечно же не свойственной мне) спрашиваю:

— Извиниться за что?

Мужик не стушевался. Взял себя в руки. Моргнул пару раз и состроил серьёзную рожу, как будто перезагрузился. Но я то всё видел. Меня не провести! В штанишки ты навалил, и не пытайся скрыть запах, воняет уже за километр. Подобрав раскатившиеся по земле яйца, он произносит:

— И что там у тебя? Игрушку притащил?

Я так и слышу, как очко у него сжимается до размера копейки. Второй охранник обратился в статую, даже не вмешивается, прохлаждаясь в тени.

Моя ладонь потянулась к высушенной ладони, смотрящей прямо в испуганную рожу. Вкладываю ладонь в ладонь. Поток успокаивающей энергии проходит через всё моё тело. Мурашки пробегают по коже. Странное чувство. Власть опьяняет.

— Не шути с ним! — раздался голос прохлаждающегося охранника. — Пусть идёт себе дальше.

— Он блефует! Не там у него нихрена! «Кожагон» ряженный, — и нацелив мне в лицо меч, делает шаг назад. Острый кончик гуляет из стороны в сторону.

Пошёл адреналин. Маховик конфликта раскручен.

Направив на меня лезвие, и, показав рукой второму охраннику, чтобы тот не встревал, этот влажный, блестящий