Гордеев – дракон на минималках. Том 2 - Валерий Юрич

камней. А выпускников с фиолетовыми перстнями не было уже лет двести, если не больше, так что о седьмом уровне никто даже и не заикался.

И тут мне прилетел сигнал от Пушистика. Тот снова обнаружил какую-то обнаженную аномалию. Что? Охренеть! В стенах одной из главных академий страны такое⁈ В каком-то подвальном помещении медитировала в позе лотоса обнаженная красотка. Она зависла в полуметре над землей и мерно покачивалась в воздухе вверх и вниз, словно замедленный чертик из табакерки. Вместе с ней мерно покачивалась ее грудь. Это было настолько необычное и завораживающее зрелище, что я на какое-то время залип и никак не мог от него оторваться.

Твою ж мать, Пушистик! Ну и как теперь это развидеть? Я стряхнул с себя чудное виденье, оглянулся по сторонам и замер в нерешительности, потому что абсолютно не помнил, откуда пришел и как вернуться к выходу. Отрывать дракона от его созерцательной терапии и выслушивать его недовольный стеб мне не хотелось, поэтому я наугад выбрал направление и пошел искать лестницу на первый этаж.

Как назло, все коридоры, по которым я проходил, оказались пустыми, а двери — запертыми, и направление спросить было не у кого. И вдруг я увидел, как в дальнем конце очередного коридора мелькнуло что-то светлое. Я ускорил шаг и, наконец, увидел какого-то парня, стоящего у окна спиной ко мне.

— Кхм, вы не подскажете, как мне найти лестницу на первый этаж? — обратился я к нему.

Тот, не поворачиваясь, посмотрел на свои наручные часы и еле слышно пробормотал:

— Ровно через минуту лестница появится в конце того коридора, откуда вы только что вышли.

— Спасибо, — поблагодарил я странного парня и растерянно поглядел в указанном им направлении.

Че, реально? Или он просто поржать надо мной решил? Хотя, судя по тому, как выглядело это здание снаружи, тут еще и не такое может происходить. Я повернулся, чтобы спросить, что он тут забыл и у меня волосы встали дыбом: никакого парня у окна и в помине не было.

Твою ж мать! Зачем так пугать то? Был ли это призрак или просто мои галюны, мне выяснять не хотелось, и я побрел обратно по коридору, из которого вышел. Добравшись до очередного поворота, я реально охренел: передо мной была лестница, ведущая вниз. Надо же, не соврал, проныра!

Я быстро спустился на первый этаж и призвал Пушистика. Пофиг на его похождения и голую красотку, мне надо срочно выбираться отсюда. Эти пустые коридоры начали действовать на меня угнетающе.

Вопреки моим ожиданиям, дракон вернулся довольным, как слон. Еще бы: и силу мою получил и женскими прелестями насладился. Я бы тоже был охренеть как счастлив после такого.

— Выводи уже меня отсюда, извращенец! — раздраженно скомандовал я.

Пушистик, нисколько не обидевшись, а наоборот, восприняв хлесткое словечко, как комплимент, радостно полетел искать выход. Отсутствовал он где-то около минуты и, вернувшись, нетерпеливо махнул мне крылом, показывая, куда идти. Мы прошли через несколько коридоров и, наконец-то, оказались в холле. Я, от греха подальше, побыстрее пошел к дверям, боясь, как бы и они в самый последний момент куда-нибудь не исчезли.

Оказавшись на улице, я наконец-то вздохнул свободно. Рядом стоял удивленный Трикошкин и пялился на меня.

— Ты че так быстро? — ошарашенно спросил он. — Свалил что ли от этого хмыря?

— В смысле быстро? — не понял я. — Да меня минут двадцать точно не было, если не больше.

— Хорош, звездеть! — ухмыльнулся Васька. — Я только что из приемной комиссии вышел, минуты еще не прошло.

Охренеть! Да у них тут не только пространство искажено магией, но, походу, еще и время! Твою ж мать! И кто же это все придумал и реализовал? Вот бы мне так. Зашел, типа, в академию, а через минуту вышел уже с фиолетовым перстнем. Здесь — шестьдесят секунд, а там — пять лет. Нехилая такая экономия получается.

Ну да ладно, помечтали и хватит. Дальше спорить с Трикошкиным я не стал. Мы быстро залезли в машину и поехали обратно.

* * *

Когда мы вернулись к нам в район, Васька пошел к себе в салон, а я направился через бар в свой новенький кабинет. У меня было еще одно срочное дело, которое со вчерашнего дня не давало мне покоя.

Я достал телефон и набрал Григория Милославского. Трубку долго не брали. Когда же все-таки соединение установилось, в трубке повисла гнетущая тишина.

— Алло, Григорий? — наконец прервал я затянувшееся молчание.

— С кем имею честь? — раздался внезапно незнакомый, но весьма интеллигентный голос.

— Барон Гордеев. — Я не видел смысла скрывать очевидный факт, поскольку знал, как меня записал в своем телефоне Милославский.

— У вас что-то срочное к Григорию Николаевичу? В данный момент он не может подойти к телефону, — продолжил незнакомец.

— Простите, но вы не представились. — Я ненавязчиво намекнул говорящему, что пора бы, нахрен, и ему свое имя назвать.

— Граф Серов, — раздалось в трубке после непродолжительного молчания.

— Весьма рад нашему знакомству граф, — сухо ответил я. — Не соблаговолите ли вы сами передать трубку Григорию, если он никак не может подойти?

— Даже если я это и сделаю, он все равно ничего не сможет вам ответить, милостивый государь, поскольку его лживый и грязный рот заткнут какой-то весьма отвратительной тряпкой.

— И чем же он заслужил такую честь с вашей стороны, граф? — с деланным равнодушием спросил я.

— Поверьте, барон, я абсолютно непричастен к его теперешнему плачевному состоянию. Больше похоже на то, что Григорий сам связал себе руки за спиной, а затем внезапно споткнулся и упал ртом на эту тряпку. И теперь она там очень крепко и надолго застряла. Вот такой вот казус, знаете-ли. И, вероятно, это произошло из-за того, что он часто дает громкие обещания и весьма редко их выполняет.

— Хм, граф, какая невероятно трогательная история. Могу ли я как-то помочь бедному Григорию освободиться? Возможно, здесь замешаны определенные финансовые обязательства с его стороны? И, если я вдруг оказался прав, не подскажите ли вы мне размер этого непосильного для Григория бремени? — пытаясь быть равнодушным и не заржать в голос, спросил я.

— А вы интересный собеседник, барон, — внезапно повеселевшим голосом ответил граф Серов. — Мы с вами раньше, случайно, не встречались?

— Не думаю, любезный граф, иначе