Последний цеппелин-3 "Сила на силу". Книга первая. - Борис Борисович Батыршин

- Через тридцать пять минут. Воздушная разведка, посланная к Эденбриджу – там неприятель устроил свою временную базу – донесла, доложила, что воздушные корабли нелюдей по одному поднимаются и формируют боевой ордер. На отходе мы их и подловим, джентльмены!

Пилоты одобрительно загудели – «да, подловим, куда они денутся!» Кое-кто начал уже подниматься, полагая, что брифинг подошёл к концу.

Оказалось – нет.

- Ещё минуту, парни! – коммодор снова постучал карандашом по доске и аудитория дисциплинированно смолкла. – Насчёт тех, кто пойдёт в верхнем эшелоне, сопровождая дирижабли… На этот это будут не наши корабли серии «R», а германцы. Цеппелины.

Тишина в зале была такая – муху было бы слышно, если бы она сюда залетела. На физиономиях пилотов явственно читалось недоумение: «Как так - цеппелины? Почему? Нет, понятно, что мы с бошами сейчас в одной лодке, вместе воюем против нелюдей – но чтобы прикрывать их нашими, английскими самолётами?..»

- То есть, наши дирижабли там тоже будут, и именно серии «К». – продолжал командор. – Они, подобно переоборудованным «Хендли Пейджам» несут в своих гондолах шестифунтовки, но не по одной, а сразу по две. Дирижабли пойдут в том же эшелоне, что и цеппелины, но на подходе снизятся примерно на полмили и дистанции в две-две с половиной мили откроют по неприятельскому ордеру беглый огонь. Мы не рассчитываем на высокий процент попаданий в таких условиях, - добавил моряк, в ответ на недоумённый гул, прокатившийся по аудитории, - но это отвлечёт неприятеля и, возможно, вынудит его до некоторой степени разбить строй. Тогда основной ударной группе, «крейсерам», проще будет выйти на боевой курс.

- Но ведь наши пушечные дирижабли тоже придётся прикрывать? – выкрикнул кто-то с места. Коммодор поморщился – ему не по душе было столь вопиюще нарушение дисциплины.

- По нашему опыту «меганевры» редко отрываются от своих подопечных кораблей дальше, чем на милю-полторы. К тому же у всех трёх дирижаблей есть по четыре пулемёта в защитных огневых точках, этого хватит для самозащиты. В конце концов, их задача – не ввязываться в затяжную схватку, а произвести по десятку-полтора выстрелов на предельной дистанции, после чего отойти и ждать развития событий. Кстати… - он сделал паузу. – если вас это успокоит, я буду в одном из этих дирижаблей.

Пилоты запереглядывались. Все они видели причальную мачту на краю лётного поля и пришвартованный к ней морской дирижабль с надписью «К-193» на выпуклом, колышущемся под ветром боку.

- И ещё один момент, о котором вам следует знать….

Слушатели умолкли, как по сигналу. Похоже, сюрпризы ещё не закончились.

Коммодор откашлялся и заговорил сухим, официальным голосом.

- Германские цеппелины несут новый вид оружия. Это своего рода безмоторный и беспилотный планёр, который управляется по проводам на значительном расстоянии от цели. Нелюди будут ожидать, что цеппелины, для того, чтобы нанести бомбовый удар, постараются занять позицию над ними – тогда как они выпустят свои «торпедные планёры» на удалении в несколько миль. Пуски будут производить по одному, с интервалом в минуту, чтобы управляющие планёрами операторы не путали их. И ваша задача, парни – не дать «меганеврам» перехватить эти птички на подлёте.

И обвёл взглядом пилотов. На многих лицах читалось откровенное потрясение, другие не скрывали недоверия.

- Это всё, джентльмены. У вас час на подготовку; сквадрон-лидеры уточнят конкретные задачи, после чего – занимайте место в кокпитах. Нас ждёт славная работёнка!

Южная Англия.

Где-то над

графством Суррей.

Тело болело – словно его долго и старательно избивали палками. Тяжёлыми палками, длинными, чтобы мучители могли хорошенько размахнуться, вложить в удар все силы, отчего кости хрустнут, как стеклянные, и не останется в теле ни одной целой…

А может, так оно и есть на самом деле? С какой высоты он падал – триста футов, пятьсот, тысяча? В памяти отложился лишь грохот «Шпандау» из которого вёл огонь мичман-такелажмейстер через окошко правого борта, и ещё одного пулемёта, ручного «Льюиса», к которому припал обермаат-вертикальщик… За стёклами гондолы мелькает что-то массивное, радужно трепещут гигантские стрекозиные крылья – и тяжкий удар, от которого содрогается весь огромный корпус цеппелина, от носовой оконечности до рулевых плоскостей на заострённой корме. Помнится, он сжался в ожидании повторного сотрясения. А потом где-то над головой полыхнуло дымно-оранжевым, пахнуло невыносимым жаром, через люк, ведущий вверх, к продольному мостику-килю донеслись панические вопли, гондола перекосилась, крепления не выдержали, - и тогда лейтенант Вернер Хольт, штурман цеппелина Z-XII кинулся головой вперёд, предпочтя мучительному аутодафе в пламени сгорающего водорода леденящий ужас падения, в конце которого всё та же бледная, с косой, только милосердно-быстрая, от удара об английскую землю…

Всё это пронеслось в голове за время измеряемое тремя или четырьмя ударами сердца. Когда же оно в пятый раз толкнулось в рёбра, лейтенант сообразил, наконец, что боль не такая уж и сильная – рёбра кажется целы, как и правая рука, которой он осторожно, не разлепляя глаз, ощупал сквозь кожаную «авиаторскую» куртку грудь.. Левая рука неловко подвёрнута под бок, на котором он лежал всё - отчего конечность, лишённая нормального притока крови, почти потеряла чувствительность. А ещё – подозрительно мягкий пол, словно огромный гуттаперчевый матрац, наполненный водой, перекатывавшийся под ним при попытке изменить положение. Это никак не походило ни на тиковые доски палубы пилотской гондолы цеппелина (в кормовой, моторной, палуба была из рифлёного железа, и механики постоянно матерились, оттирая его от пролитого газойля и моторного масла), ни на рыхлую землю графства Суррей, на которой по идее должен был завершиться его недолгий полёт прочь от летучего крематория…

И снова накатило: тарахтящие своими движками «Сопвичи», кружат в смертельном хороводе с зудящими, словно рассерженный осиный рой, «меганеврами» синекожих… вот одна из гигантских стрекоз срывается в штопор, перехваченная на крутом вираже очередями курсовых пулемётов и падает смятым осенним листом; вот другая резко ломает курс, радужные крыльевые перепонки отлетают прочь. Сразивший её истребитель делает бочку - и тут же вспыхивает от капота до хвоста, поражённый плевком огнесмеси подкравшейся снизу «меганевры». Ещё три боевых инсекта пришельцев, развернувшись строем клина заходят в борт