Сказка о том, как Иван женился... - Александр Игнатьев

залётный камушек, попавший мне под кроссовок, неудобно повернулся, и я полетел на это безобразие!

Восемьдесят килограммов моей живой плоти, на миг, разлеглись на стекле. В следующий момент, я ткнулся лбом о неровную шишечку, у самого основания домовины. Раздался треск ломаемого стекла, и Витька, схватив меня за шиворот, с трудом оттащил от могилы.

— Маза… твою ж, ты, в коромысло... фака, — только и смог сказать я.

***

— Мазат воюж тыкор мыслофак, — кодовое слово было произнесено! Хозяин восстал из мёртвых и пришёл за моим никчёмным телом. Меня разбудили!

Глава 3

Мы планировали эту поездку полтора года. Мечтали. Считали — сколько надо с собой взять, как лучше лететь, какие стыковки. Откладывали, урезая себя в каких-то не совсем необходимых, но, всегда приятных покупках, и походах в ресторан. Все ради мечты.

И, наконец, где-то рядом замаячил отъезд.

И вот, мы в бизнес-классе «Люфтганзы». Рейс Франкфурт — Рио-де-Жанейро.

Хенрик, с утра методически употребляющий пиво, глупо улыбается мне и, икая, вздыхает:

— Наконец-то! А я, дорогая, в отпуске...

Дорогая, в моем лице, вежливо кивает, про себя хихикая, и изрекает:

— Я тоже. Но не включённого в смету пива не пью. Сейчас нам бесплатно нальют.

Отдавая должное нашей Евросоюзной толерантности, без тени улыбки рассматриваю вежливо приблизившееся к нам «оно», которое, мило встряхнув розовой челочкой, предлагает меню.

Выбираю фаршированных кальмаров и салат с утиной грудкой на закуску. Взлетаем.

Какое счастье…

Одиннадцать часов, после вина белого, вина «порто» и коньяка с чаем — лёжа под мягким синим пледом в выданной пижаме от Ван Лак, пролетают незаметно.

Утром мы покорно стоим у заветной черты, рассекающей серую офисную действительность напополам — сияющим, словно бриллиант, кусочком яркого отпускного периода.

— Уотс зэ перпэз ов йо визит? — вопрошает нас чёрный кучерявый мачо, явно только прикидывающийся таможенником.

— Карнавал! — жизнерадостно провозглашаю я.

— Туризм, три дня, транзит, — бурчит мой благоверный.

У Хенрика дикая головная боль, и он не настроен на шутки. Аспирин помогает слабо, а я, не без ехидства, рекомендую верный способ лечения — новую жестяную баночку.

Нас встречает заказанный трансфер до отеля. Пока едем, спрашиваю про фазеллы, Сахарную голову — гору и статую Христа. Разговорчивый водитель, живо сообразив, сколько он сможет на нас заработать, вываливает на колени кучу фотографий, прайсов и прочей бумажной ерунды.

Супруг кивает, и мы, подъехав, наконец, к отелю, стоящему на первой линии у самого пляжа, клятвенно заверяем бразильца, что только с ним и везде. Дай умыться, и сразу с тобой по маршруту!

Побросав вещи, наскоро приняв душ, едем на такси, (почему-то в синагогу). Там стоим в очереди минут сорок, среди таких же, как мы, прилетевших из разных стран туристов, чтобы получить ранее купленные билеты на карнавал.

Он является визитной карточкой Рио, и мы, планируя свой тур, включили его в смету.

Не жарко. Решаем пройтись. Башня «Хилтона», несмотря на густую застройку, видна. Если потеряемся, то просто выйдем к морю и пойдём вдоль Копакабаны.

Мы находимся в туристическом секторе двенадцатимиллионного мегаполиса. Он напоминает азиатские курортные городки, с их многоголосием, маленькими магазинчиками, наполненными ширпотребом, снующими босыми мальчишками и вороватыми глазастыми личностями. Последние смотрят и оценивают каждого проходящего мимо, и наши руки невольно стискивают сумки сильнее, а ноги ускоряются.

Люди сразу начинают мешать, толкаться, и тело, протискиваясь между снующими, похоже, рискует все-таки лишиться той, необходимой части организма, которой является кошелёк.

Передвигаясь к морю, мы быстро выясняем существенное отличие между Пхукетом и Саньей — в Рио властвуют Содом и Гоморра.

Возможно, мы попали в город перед карнавалом, или измученные нищетой и удушающей жарой, люди просто хотели праздника, но нам навстречу двигались неторопливые… орущие и жующие… толпы голых мужчин и женщин.

Невероятных размеров шоколадные красотки, одетые в юбки из похожих на мужское достоинство цветных воздушных шаров и лент, сверкая открытым бюстом не первой свежести, вели за руки маленьких, раскрашенных акриловыми красками ребятишек. Многочисленные розово-голубые, (и серо-буро-малиновые в крапинку), парочки в цветных париках, плавках с приделанными пушистыми хвостиками, целовались и обнимались на глазах проходящих граждан.

Мимо нас пробегали одетые в строгие чёрные костюмы и галстуки клерки и ковыляли артритными ногами двухсоткилограммовые старухи.

Всё это пёстрое собрание ело, пило, смеялось, целовалось и занималось любовью в свободных закутках между домами.

Внезапно Хенрик подпрыгнул, как иноходец, и громко сообщил пространству: «Хихо де пута!»

Я удивленно оглянулась:

— Ты это кому?!

— Да, уроды!— нервно ощупывая зад, сообщил мне благоверный.

Ага.

— Здесь не понимают по-испански, это бывшая португальская колония, — на всякий случай предупредила я. Как оказалось, не напрасно.

— Сын шлюхи, — по-немецки выразительно озвучил вывод Хенрик и предложил, — Давай поедем на такси!

***

Всю ночь с небес периодически выливали воду. Из окна наблюдала этот удивительный процесс.

Внезапно водопад из мутной густой, цвета молока, воды со стуком падает на асфальт, потом в океан кто-то кидает пучок остроконечных молний, и все затихает на какое-то время, чтобы повторить процедуру заново, охлаждая горящие сердца сладколюбивых бразильцев...

Утром небесная канцелярия отчиталась о галлонах потраченной жидкости и отправилась на завтрак, а мы сели в такси и помчались под звуки румбы к узкоколейке, везущей крошечные туристические вагончики на гору Корковадо с водружённым на ней символом христианского мира. И вот, железная дорога уже упирается в две сотни ступеней Караколь, а последние, наконец, приводят к крестообразной фигуре Христа-Искупителя.

Но паровозик нас не повёз.

— Там туман, ждите,— пояснили нам.

— Сколько ждать? — вяло интересуется Хенрик.

— Часа четыре, а, может быть, и до завтра, — бодро рапортует кассир.

Мы разочарованно отходим от кассы.

Перед нами стоят жестикулирующие русские. На их лицах отчётливо напечатана бессонная ночь, но они бодры, а один из них внезапно выскакивает на проезжую часть, перегородив собой проезд небольшому грузовичку, и начинает довольно быстро что-то бормотать с использованием разговорника оторопевшему водителю.

Тот, поначалу, злобно крутит головой, но потом, явно понимая, что от него хотят, начинает торговаться.

От группы отделяется дама, лет пятидесяти, в коротких синих шортах и футболке с надписью «Женюсь +», и, приблизившись к нам, спрашивает:

— Вы тоже на гору? Поехали с нами, с Вас сорок реалов.

Хенрик, быстро прикинув калькуляцию, жизнерадостно кричит «ОК», и мы лезем в грузовичок.

Русские переговариваются своими гортанными словами, и я улавливаю «Нахер фриц?» и «Гитлер капут», после чего они жизнерадостно