Уйти или остаться? - Владимир Алексеевич Колганов

отношений никто не застрахован — тому есть немало примеров, особенно в артистической среде. Не повезло «радистке Кэт» из «Семнадцати мгновений весны» — сначала из семьи ушёл отец, известный архитектор, а затем и муж, выйдя за которого «Кэт» надеялась вернуть былое благополучие, когда исполнялись все её желания. Вот и героиня сериала «Куба» от измены мужа пострадала. Не хотелось бы заканчивать рассказ о замужестве молодых талантливых актрис на столь печальной ноте, поэтому приведу слова из романа Тургенева — это что-то вроде изложенного в завуалированной форме совета молодым супругам: «Анна Сергеевна недавно вышла замуж, не по любви, но по убеждению… Они живут в большом ладу друг с другом и доживутся, пожалуй, до счастья… пожалуй, до любви».

Понятно, что кому как повезёт, а в идеале требуется и общность интересов, и совпадение характеров, что не всегда случается. Но самое главное — супругов всё должно «устраивать» в том смысле, что на большее рассчитывать нельзя! Что я имел в виду? Попробую пояснить на одном примере.

Представьте, что познакомились двое молодых людей. Он балагур, душа любой компании, к тому же хорошо разбирается в кулинарии, что в семейной жизни может пригодиться. Помню, приготовил баранью ногу с зелёной фасолью — пальчики оближешь! Но есть недостаток — рано начал лысеть, то есть внешне не похож на прекрасного принца, о котором мечтают многие девицы. А вот его подруга на загляденье хороша — вылитая Марина Влади, правда, не столь изящная, однако это дела не меняет. В общем, они друг друга полюбили, и всё бы хорошо, но тут пришла беда — выяснилось, что у неё проблемы со здоровьем. Жизни пока ничто не угрожает, даже сможет родить ребёнка, и всё же у её избранника возникли немалые сомнения. И тут решающую роль сыграл тот самый недостаток в его внешности — попробовал найти другую симпатичную подругу, но ничего не получилось, и через полгода возобновил отношения с «Мариной Влади». Вскоре после женитьбы у них родился сын, и жили они счастливо ещё лет двадцать. Рискну предположить, что в глубине души оба понимали — как ни обидно это прозвучит, на лучшее трудно было бы рассчитывать. Ну а потом болезнь обострилась, и её не стало. Пожалуй, это тот самый случай, когда можно говорить хотя бы о недолгом, но семейном счастье.

Мне так и не удалось увидеть ещё одну столь же счастливую семью — разве что с чужих слов знаю об их существовании, хотя таким свидетельствам не склонен доверять. Впрочем, как-то ехал в электричке, а чуть впереди меня сидела молодая пара с ребёнком: женщина лицом ко мне, а её муж — спиной. Я никогда больше не видел такого счастливого лица, оно сияло каким-то нездешним счастьем, эту женщину совершенно не волновало то, что происходит вокруг — есть только муж, ребёнок и она. Признаюсь, позавидовал мужу белой завистью и порадовался за неё. Но вот на следующей остановке они направились к выходу, и тут я увидел лицо мужа — равнодушное и даже чем-то недовольное. Сказка кончилась, толком не начавшись.

Вот и с Львом Толстым не всё понятно — то ли удалась семейная жизнь, то ли нет. В письме своему другу, двоюродной тётке Александре Андреевне, Толстой пишет, что счастлив, что не имеет никакого желания, кроме того, чтобы «всё шло по-прежнему». Ну а в дневниках совсем другое: «Ужасно, страшно, бессмысленно связать своё счастье с материальными условиями — жена, дети, здоровье, хозяйство, богатство…»

Тут что-то вроде раздвоения личности. Муж и отец вполне доволен жизнью, а вот писатель и философ страдает, поскольку семейные отношения тяготят, мешают его творчеству, тем более что философских идей Толстого никто в семье не понимал. Иван Бунин в книге «Освобождение Толстого» ссылается на разговор, свидетелем которого он не был. Так вот, Толстой якобы тогда сказал: «Ненавижу Софью Андреевну, да и всех женщин! Умру, положат в гроб, закроют крышкой, а я вдруг вскочу, скину её и крикну Софье Андреевне: "Ненавижу!"». Так нередко получается — от любви до ненависти один шаг, и хорошо, если всё заканчивается без трагических последствий для обоих. Самое простое в этой ситуации — одному из них уйти. Вот и Лев Николаевич ушёл куда глаза глядят.

Ну а теперь от семейных неурядиц и душевных переживаний актрис, актёров и российских классиков вернёмся в ту реальность, которая мне ближе и понятнее. Сам я не женат и всего два раза делал предложение руки и сердца — не то, чтобы всерьёз, то есть стоя на коленях и в одной руке держа букетик алых роз, а в другой заветную коробочку с обручальным кольцом, предназначенным моей избраннице. По сути и по содержанию, это был всего-навсего намёк, поскольку в первом случае оба были подшофе, так что нет смысла придавать моим словам какое-то значение, а во втором всё свелось к обсуждению — стоит ли оформлять наши отношения и будет ли от этого какой-то прок. Впрочем, друзья и знакомые много раз пытались наставить меня на путь истинный, но я не дался. Пожалуй, основная причина в том, что у меня аллергия на стандарты и шаблоны. Когда говорят, что надо делать так и так, причём только потому, что это принято в приличном обществе, в моих жилах словно бы закипает кровь и я с трудом сдерживаюсь от того, чтобы сказать что-нибудь обидное. Слава богу, в писательском труде стандарты не поощряются, разве что при оформлении рукописи перед тем, как отдать её в издательство.

Помнится, подруга одной девицы, с которой у меня был длительный роман, пыталась убедить, что никого лучше мне «ни в жисть» не найти. Да я и не искал, в столь важном деле полагаясь лишь на волю случая. А вдруг встречу такую, что забуду обо всём, даже о том, что творчество с семейной жизнью практически несовместимо. Но не сбылось — может быть, оно и к лучшему. Всё потому, что теперь уже не встанет передо мной трагический в своей неразрешимости вопрос: уйти или всё-таки остаться?

Бывает и так, что от возлюбленного ждут вовсе не высоких чувств, а высокого должностного положения и материального достатка. Вот и Полине требовался доктор каких-то там наук с личным автомобилем и целой кучей почётных степеней и званий. Признаюсь, её фантазии, наполненные ясным смыслом и заботой о совместном процветании, поначалу увлекали и меня.

— Ты будешь делать карьеру, а я тебе буду помогать! — нежно шептала мне на ухо Полина, будем называть её здесь так. И