Записки арестанта - Ed Kuziev

самый надёжный черенок, расчистил дорогу до отхожего места, добрую траву развесил на покосившийся плетень. Сорняк же раскидал на дороге. Уже в темноте натаскал воды в бадью и приладил дверь.

Всё негодное в дальнейшее использование нещадно пустил в печку. Смененым на острове Могутка ножом раскроил левую ладонь, пустив кровушку в печь, обильно раскидал капельки по дому и двери.

– Прими мою кровь, хранитель дома. С тебя уют, с меня усердие. Молока и хлеба нет, то с первой дичи сердце и печень твои. – с поклонами на все четыре стороны произнес здоровяк. Огонь затрещал принимая дань, кровь запеклась на свежих углях. Засыпав рану пеплом и замотав руку найденным лоскутом, Артём прилёг на кровать, свесив ноги. Затем резко поднялся, перенес к ложу косарь и рогатину да подпер в окно лавку. После приготовления упал на лежанку, проспав до утра.

****

– Благодарю за приют, хранитель дома. За крепкий сон, прими поклон. Морду умою и начнём работать. Труд осенью, всю зиму кормит.

Перекинув через плечо скромные припасы, подвязав на ремень косарь, долго смотрел на копье. "Пусть будет" – решил арестант и закинул за плечо острогу. Выглянул в окно, внимательно наблюдая за выходом. Толкнул дверь от себя. Подбил еле заметный клин в дверь. Ежели кто откроет, то не заметит. А вот маленькая щепка о нежданном госте сообщит.

– Сарай, епишкины поросята! – хлопнул себя по лбу Лихолетов. Резко развернулся и пошёл назад к сарайке, походя перевернул подсыхающую траву, чтобы не прела. Покосившееся строение заросло бурьяном и девичьим виноградом так сильно, что разобрать, где дверь сразу и не получилось. Помахав косырем, нашел искомое, но при попытке открыть лишь оторвал ручку. Так и стоял, рассматривая дужку в руке. Выкинул ненужную больше рукоятку, подцепил ножом створку, затем в щель просунул пальцы. С третьего рывка оторвал воротину вместе с петлями. Поставив дверь сбоку от проёма, чихнул от пыли и смело шагнул в темноту.

– Другое дело, хоть и заброшенно года три назад, но предыдущий хозяин сделал припасы, а вон ещё и ледник в земле, может и осталось чего копченного.

Травы развешены пыльным и вениками. Косы чеснока и грибов, мешки с зерном хоть и прохудились, а местами проросли, но все пища. Ближе к концу тёмного сарая натолкнулся на предыдущего хозяина. Простая верёвка надёжно держала за шею иссохшее тело.

– Ты это… никуда не уходи. Я сейчас лопату сделаю и спать тебя уложу. – пробормотал Артём. – Натолкнуться на висельника к большой удаче.

Уже подбегая к дому, вспомнил, что оставил копье у мертвеца. Но больше его насторожил лежащий на пороге клин. Перехватил косырь, рванул дверь на себя. На его кровати, сидел испуганный старичок с корабля.

– Занято тут. Ищи себе другой дом. – рявкнул на чужака Лихолетов. Быстро подняв лопату, начал примерять черенок.

– Там везде смертью пахнет, а этот дом самый живой. Я заблудился в лесу и всю ночь бродил. Прости, я не хотел тебя по беспокоить. Дай лишь поспать в безопасности, а вечером я уйду. Найду свой дом или погибель. – страдальческим голосом произнес нежданный гость, но глаза выдавали в нем выжидающего хищника.

– Не угадал. Я не для того тут драил и чистил, чтобы делить свой кров с другим. Не хочу кровь поливать в этих стенах. Уходи сейчас, подобру-поздорову.

– Я голоден и устал. Без оружия и крепких рук, смилуйся надо мной. Я пригожусь тебе. -вновь попытался разжалобить арестанта тщедушный старичок.

– Жаль, что ты не понял с первого раза, придётся копать две могилы. Я вижу перед собой нелюдя, что занял моё место. Ты не устал и не голоден. Повидал Я и тех и других за свою жизнь. Тех, кто уголь жрал и кору деревьев. Других, что падали в сон лишь только увидев кровать. Меня не отпустили с пустыми руками, да и у тебя вместо подушки туесок. – перехватил лопату на манер копья. – Проваливай!

Старик соскочил с лежаки и припустил наутек, не забыв, однако свою поклажу.

– Сонный он и усталый, как же, так и поверил. А все же непонятно мне, где все люди. – затем хлопнул себя по лбу. – Там висельник ждёт успокоения, а я тут рассусоливаю.

****

Постелив найденную мешковину под мертвеца, быстрым ударом перерубил ветошь. Засохшее тело упало и рассыпалось.

– Мешок, тоже саван. – довольно улыбнулся своей смекалке Артём. – Я там постельку приготовил. Не знаю какого ты рода-племени и во что веруешь, но упокою я тебя по своим обычаям. Тризну стоять не буду, дел много, но навещу. – приговаривал арестант, собирая останки предыдущего владельца в куль.

Под истлевшей курткой обнаружил кожаный переплёт с листами пожелтевшей бумаги и с механическим свинцовым карандашом. Подумав немного, забрал себе. Взвалив мешок на спину, Артём направился к свежевырытой могиле с сажень глубиной. Скинув ношу возле ямы, нарезал травы с полевыми цветами, тщательно уложил дно зелёным ковром. Спустив труп вниз, собрал из частей фигуру, головой на восток.

– Я не знал усопшего, но раз его тело болталось в петле на каторге значит неплохой был человек. Совесть ли его загрызла или хворь головная, а может зубами маялся? У меня, когда зуб болел, так на стену лёг. Хорошо кузнец под боком был, выручил. В общем покойся у своих богов, согласно заветам своей веры. Как-то не по человечьи без имени хоронить, может в записях, что найду?

Упершись в заступ, Артём принялся изучать книгу. На первой странице красивым и чётким почерком было оглавление.

"Записки арестанта", за авторством осуждённого Кузьмы Прокопьевича Сизова."

– Вот и познакомились, Кузьма Прокопьевич. -с радостью произнёс Лихолетов. – Только вот незадача, прощаться уже пора.

Закинув записи в рюкзак, сплюнул на руки и принялся кидать землю прям на тело.

–Сапожки знатные на нем, давай я себе их заберу, мёртвому они ни к чему. – раздался подленький голос второго осуждённого.

– Ты бы судьбу за хвост не дёргал. По краю ходишь. Дом мой, земля у дома моя, а тебе я не рад. – произнёс Артём, не отвлекаясь от работы, лишь сместившись на другую сторону кучи, чтобы видеть гостя.

– Жаль, хорошие сапожки. – с сожалением произнёс старик. – Там домик ладный присмотрел, три комнаты, печь большая с лежанкой. Только вот крови много, я её ещё с улицы почуял. Меня Фёдором Семилетовым кличут.

– Ступай, Федя. Лопата вот-вот освободится для новой службы. – грозно зыкнул на Семилетова арестант.

– Ну-ну. Мы на острове вдвоём. Дружить надобно.

– А я думаю, что не вдвоём. А мне без надобности твоя дружба. Я с головой и руками дружу. Они не подводят и не