Жаркое лето сорок первого - Рыжий

Вечером же случилось то, чего я ожидал весь день – началась проверка. Вернее, это была не полноценная проверка военной контрразведкой, как это было положено – принялся за нас сам полковой комиссар. Ну а что делать – контрразведчика у него не было. Вот он и был вынужден первичную фильтрацию проводить сам. Впрочем, вся фильтрация то и состояла из нескольких вопросов:

-Фамилия, Имя, Отчество? Звание? Место службы? Год рождения? Кто-нибудь видел, как вы сражались? Где ваша часть?

Ответы звучали просто и односложно. Поляков Сергей Иванович. Красноармеец. Тысяча девятьсот шестнадцатый. Все видели, как сражался. Где часть – не знаю. Повезли перед войной на сборы, а тут война…

Впрочем, полковой комиссар особо в душу не лез, а подтвердить мои слова могли сразу два командира. Опять же, большой плюс был в том, что мной хранится знамя. После очередного вопроса я решил перехватить инициативу и вывалить на стол самый главный козырь, что был у нас в группе:

Товарищ полковой комиссар, кому знамя сдать?

Лицо комиссара медленно вытянулось в изумлении:

-Какое знамя?

Я скинул с плеч вещевой мешок и немного повозившись с горловиной, начал выкладывать содержимое прямо на траву. Возле меня на траву легло несколько консервных банок, гранат, запасной комплект нательного белья (знаменитая «белуга»), а после чего показался твёрдый свёрток. Аккуратно вынув его и развернув, я развел руки в стороны, придерживая знамя за края, чтобы все присутствующие смогли разглядеть его повнимательнее.

На большом красном полотне золотом были вышиты надписи. В центре знамени – герб СССР. Сверху золотистыми буквами – «Пролетарии всех стран – объединяйтесь!». Снизу – «3001-й стрелковый полк».

Комиссар аккуратно потянулся к знамени, провёл ладонью по вытесненным золотом буквам, будто бы проверяя, не мерещится ли ему, а потом, как он провёл рукой по золотистым буквам, понял – не мерещится. Комиссар Фоменко расплылся в улыбке и сразу будто бы скинул лет десять – настолько сильно он был доволен. По всему его виду было видно – все вопросы с нашей группы лично им сняты.

Вместе с комиссаром всегда было несколько человек. Один из них – ординарец-коневод, постоянно ошивался возле лошадей. Второй – посыльный. А третий – молоденький младший политрук, чьего имени я не знал. Выглядел он несуразно. Был низок ростом настолько, что его плащ-палатка постоянно таскалась за ним по земле, издавая лишний шум. Да и сам он ходил в тоненьких очках.

Но вот карандаш с блокнотом в руках держал постоянно и вечно что-то записывал.

-Запиши! – Повернулся комиссар к одному из своих сопровождающих. – По выходу к основным частям, подготовить наградной лист на красноармейца Полякова…

-Сергея Ивановича. – Подсказал я.

-Сергея Ивановича! – Повторил комиссар, повернувшись к одному из своих спутников, чьи знаки различия было сложно увидеть из-за накинутой на плечи плащ-палатки. – На орден Красного Знамени.

Младший политрук послушно чиркал в своем блокнотике не задавая вопросов.

-Старшину Белоусова ко мне! – Приказал полковой комиссар.

Будто бы из-под земли возник немолодой черноусый старшина с автоматом ППД на плече.

-Товарищ полковой комиссар! Старшина…

-Принять под охрану! – Коротко приказал комиссар. – За знамя головой отвечаешь!

-Есть!

Старшина аккуратно принял у меня из рук знамя и начал его сворачивать. А я внимательно смотрел на нового «хранителя» знамени.

Худой мужчина, лет тридцати от роду. Обычное лицо, слегка изогнутый нос. На гимнастерке орден Красной Звезды – боевой, судя по всему, старшина. Прямо как наш пограничник. Уверен даже – с ним общий язык они быстро найдут.

И взгляд цепкий. Перед тем, как знамя принять, внимательно его осмотрел.

А потом просто удалился, в сопровождении ещё двух молчаливых бойцов с винтовками Мосина на ремнях.

-Товарищ полковой комиссар. – Дал о себе я знать снова. – Трофейные документы куда сдать?

-Какие документы? – Удивился комиссар.

-Мы пока отдельно действовали, по возможности собирали документы и денежные средства убитых немцев. Солдатские книжки, письма. Мне бы их сдать.

-Эх, сюда бы представителя контрразведки или разведотдела штаба… - Тяжело вздохнул комиссар. – Ладно, сейчас сдашь. Под опись.

Я обрадованно заулыбался.

-Младший политрук Оськин!

-Я! – Пискнул тот самый младший политрук, который в руках держал блокнот с карандашом.

-Под опись принять у бойца Полякова денежные средства и документы противника. Всё пересчитать. Имена из документов переписать отдельным списком. Понял?

-Понял, товарищ комиссар! – Серьёзно кивнул политработник, а я присмотрелся к нему повнимательнее и понял, что это ведь совершенно гражданский человек!

На опись ушло почти два с половиной часа времени. Вначале политрук пересчитал врученные мной рейхсмарки, и, сложив их в свою полевую сумку он написал отдельную расписку о том, что получил из моих рук деньги в количестве шестисот сорока двух марок. Свои подписи поставили я и младший политрук, а как свидетели – лейтенант Поляков и старшина Нефёдов.

Потом принялись за солдатские и офицерские книжки противника. Вот тут было сложнее. Младший политрук переписывал не только фамилии и имена, но и звания убитых противников, а также номера книжек. Может оно и правильно, но дело это затянулось часа на полтора.

Зато после этой нудной и кропотливой работы я мог уже расслабиться и избавиться от всего лишнего, что передвигалось на моём горбу в последнее время.

А потом нас нашёл уже знакомый нам младший сержант Фёдоров. Обращался он к лейтенанту Полякову:

-Товарищ лейтенант! Вам приказ от полкового комиссара! – Проговорив это, он достал из нагрудного кармана гимнастёрки обычный блокнотный листок, сложенный вчетверо и протянул его лейтенанту. Тот, в начинавшихся сумерках, подсвечивая себе трофейным фонариком бегло изучил текст, после чего повернулся ко мне и маячившим рядом старшине Нефёдову и красноармейцу Ионову.

-Меня назначили командиром роты. А вы все остаетесь в моём подчинении. – Коротко проинформировал нас он. – Пока не выдвинулись к личному составу, всем привести себя в норму. Насколько это возможно…

В нашем случае привести себя в порядок – это кое-как отряхнуться и попытаться почистить сапоги обычной травой. Головные уборы сохранил только старшина. Остальные выглядят оборванцами какими-то. Но тут ничего не попишешь – склада с обмундированием у нас под рукой отчего-то нет…

Рота, командиром которой был назначен лейтенант Поляков, ротой являлась лишь по названию. На самом же деле людей в ней не хватало даже на полноценный взвод. Всего – двадцать три человека. В первом взводе двенадцать