Золотой век русской поэзии. Лирика - Василий Андреевич Жуковский

не суетную лиру

Повесь на рамена, певец!

Бери булат, бери секиру,

Будь гражданин и будь боец.

Но прежде с пламенем во взоре,

Как Богом избранный Пророк,

Воскликни: «Горе, горе, горе

Тому, кто вызвал гневный рок!»

1830

Отрады недуга

От всех тревог земных украдкой

Приятно иногда зимой

С простудой, с легкой лихорадкой

Засесть смиренно в угол свой;

Забыв поклоны, сплетни, давку

И даже модных дам собор,

Как нектар, пить грудную травку

И думам сердца дать простор.

Тогда на зов воображенья,

Привычной верности полны,

Начнут под сень уединенья

Сходиться гости старины:

Воспоминания, виденья,

Любви и молодости сны.

Ум просветлеет; голос внятный

В душе опять заговорит,

И в мир созданий необъятный

Мечта, как птица, улетит…

Пройдут часы самозабвенья,

Посмотришь: день уж далеко,

Уж тело просит усыпленья,

А духу любо и легко, —

Затем что, голубем летая

В надзвездном мире вечных нег,

Он, может быть, хоть ветку рая

Принес на радость в свой ковчег.

1838

Федор Антонович Туманский (1799–1853)

Птичка

Вчера я растворил темницу

Воздушной пленнице моей:

Я рощам возвратил певицу,

Я возвратил свободу ей.

Она исчезла, утопая

В сияньи голубого дня,

И так запела, улетая,

Как бы молилась за меня.

<1827>

Пушкин

Еще в младенческие лета

Любил он песен дивный дар,

И не потухнул в шуме света

Его души небесный жар.

Не изменил он назначенью,

Главы пред роком не склонял,

И, верный тайному влеченью,

Он над судьбой торжествовал.

Под бурями, в глуши изгнанья,

Вмещая мир в себе одном,

Младое семя дарованья,

Как пышный цвет, созрело в нем.

Он пел в степях, под игом скуки

Влача свой страннический век, —

И на пленительные звуки

Стекались нимфы чуждых рек.

Внимая песнопеньям славным,

Пришельца в лавры облекли

И в упоеньи нарекли

Его певцом самодержавным.

<1829>

Иван Иванович Козлов (1779–1840)

На погребение английского генерала сира Джона Мура

Не бил барабан перед смутным полком,

Когда мы вождя хоронили,

И труп не с ружейным прощальным огнем

Мы в недра земли опустили.

И бедная почесть к ночи отдана;

Штыками могилу копали;

Нам тускло светила в тумане луна,

И факелы дымно сверкали.

На нем не усопших покров гробовой,

Лежит не в дощатой неволе —

Обернут в широкий свой плащ боевой,

Уснул он, как ратники в поле.

Недолго, но жарко молилась творцу

Дружина его удалая

И молча смотрела в лицо мертвецу,

О завтрашнем дне помышляя.

Быть может, наутро внезапно явясь,

Враг дерзкий, надменности полный,

Тебя не уважит, товарищ, а нас

Умчат невозвратные волны.

О нет, не коснется в таинственном сне

До храброго дума печали!

Твой одр одинокий в чужой стороне

Родимые руки постлали.

Еще не свершен был обряд роковой,

И час наступил разлученья;

И с валу ударил перун вестовой,

И нам он не вестник сраженья.

Прости же, товарищ! Здесь нет ничего

На память могилы кровавой;

И мы оставляем тебя одного

С твоею бессмертною славой.

<1825>

На отъезд

Когда и мрак, и сон в полях

И ночь разлучит нас,

Меня, мой друг, невольный страх

Волнует каждый раз.

Я знаю, ночь пройдет одна,

Наутро мы с тобой;

Но дума втайне смущена

Тревожною тоской.

О, как же сердцу не грустить!

Как высказать печаль, —

Когда от тех, с кем мило жить,

Стремимся в темну даль;

Когда, быть может, увлечет

Неверная судьба

На целый месяц, целый год,

Быть может — навсегда!

<1825>

Вечерний звон

Т. С. Вдмрв-ой

Вечерний звон, вечерний звон!

Как много дум наводит он

О юных днях в краю родном,

Где я любил, где отчий дом,

И как я, с ним навек простясь,

Там слушал звон в последний раз!

Уже не зреть мне светлых дней

Весны обманчивой моей!

И сколько нет теперь в живых

Тогда веселых, молодых!

И крепок их могильный сон;

Не слышен им вечерний звон.

Лежать и мне в земле сырой!

Напев унывный надо мной

В долине ветер разнесет;

Другой певец по ней пройдет,

И уж не я, а будет он

В раздумье петь вечерний звон!

<1827>

Стансы

Вчера я, мраком окруженный,

На ложе, сон забыв, мечтал;

Безмолвно жар, мне вдохновенный,

В груди стихами уж пылал.

Меж тем в эфирной тме сбиралась

Гроза, — из туч сверкнул огонь,

И молния струей промчалась,

Как буйный бледно-гривый конь.

И треск воздушной колесницы

На все бросал священный страх,

И звери прятались, и птицы,

Дрожа в берлогах и гнездах.

А я… мой дух к Творцу летает,

Пылая молнии огнем,

И ум встревоженный мечтает

Вольней, когда ударит гром.

Восторгом оживлен небесным,

Я был не раб земных оков, —

Органом звонким и чудесным