Сальватор - Дюма-отец Александр

И они действительно ждали неизвестного им пока посланца, который должен был принести новости из королевского дворца.

Наконец дверь открылась, и на пороге появился мужчина лет тридцати, одетый с большой элегантностью.

Петрюс, Людовик и Жан Робер едва удержались, чтобы не вскрикнуть от удивления: в комнату входил Сальватор.

Вновь прибывший окинул всех взглядом и, отыскав господина де Моранда, направился прямо к нему.

Хозяин дома протянул гостю руку.

– Вы припозднились, мсье де Вальсиньи, – произнес при этом банкир.

– Да, мсье, – ответил молодой человек. Голос и жесты его очень отличались от обычно свойственных ему голоса и жестов. Он вставил в правый глаз монокль, словно ему требовалась эта деталь для того, чтобы узнать Жана Робера, Людовика и Петрюса. – Вы правы, время уже позднее. Но прошу меня извинить, меня задержала тетушка, старая помещица, подруга герцогини Ангулемской. Она рассказала мне о том, что произошло во дворце.

Все присутствующие удвоили внимание. Сальватор обменялся приветствиями с некоторыми из обступивших его людей с той тонкой мерой дружелюбия, уважения или фамильярности, которые элегантный господин де Вальсиньи счел нужным проявить в отношении каждого.

– Новости из дворца! – повторил господин де Моранд. – Значит, там что-то произошло?

– Вот как? Вы не знали?.. Да, произошло. Там состоялось заседание совета министров.

– Ну, дорогой мсье де Вальсиньи, – со смехом сказал господин де Моранд, – в этом для нас нет ничего нового.

– Но новое может появиться. И оно появилось.

– Правда?

– Да.

Все подошли поближе.

– По предложению господ де Вилеля, де Корбьера, де Пейронне, де Дамаса, де Клермонт-Тоннера, а также по настоянию дофины, которую очень задели крики «Долой иезуитов!», и несмотря на возражение господ де Фрейссину и де Шарболя, выступавших за полумеры, национальная гвардия распущена!

– Распущена!

– Полностью! И вот теперь я лишился такой прекрасной должности – я был каптенармусом – и должен искать работу!

– Распущена! – повторили все слушатели, как бы не смея поверить в эту новость.

– Но то, что вы сейчас нам сообщили, мсье, очень серьезная вещь! – произнес генерал Пажоль.

– Вы так считаете, генерал?

– Несомненно!.. Это же самый настоящий государственный переворот.

– Да?.. Значит, Его Величество Карл X совершил государственный переворот.

– Вы уверены в достоверности вашего сообщения? – спросил Лафайет.

– Ах, мсье маркиз… (Сальватор не принимал всерьез поступков господ де Лафайет и де Монморанси, которые ночью 4 августа 1789 года сожгли свои родовые гербы.) Ах, мсье маркиз, я никогда не говорю вслух того, что не соответствует истине.

Затем он добавил твердо:

– Я полагал, что имел честь быть вам достаточно хорошо известным для того, чтобы вы не изволили усомниться в моих словах.

Старик протянул молодому человеку руку.

Затем, продолжая улыбаться, произнес вполголоса:

– Да прекратите ли вы когда-нибудь называть меня маркизом?

– Прошу меня простить, – ответил на это с улыбкой Сальватор, – но вы для меня настолько маркиз…

– Ну, ладно! Вы человек остроумный, называете меня так, как вам нравится. Но прошу при других звать меня генералом.

И, возвращаясь к началу разговора:

– И когда же будет издан этот прекрасный ордонанс?

– Он уже издан.

– Как издан? – вмешался в разговор господин де Моранд. – У меня его еще нет!

– Вероятно, вы получите его с минуты на минуту. И не стоит сердиться на вашего осведомителя за то, что он опоздает: у меня есть средство видеть через стены, нечто вроде хромого дьявола, который приподнимает крыши домов. С его-то помощью я и наблюдаю за заседаниями государственного совета.

– И через стены Тюильри вы увидели, как составляется этот ордонанс? – снова спросил банкир.

– Больше того: я прочел через плечо того, кто держал перо. Там фраз мало… Скорее всего ордонанс состоит из одной только фразы: «Карл X, милостию Божей, и т. д., по докладу нашего государственного секретаря, министра внутренних дел и т. д., национальная гвардия Парижа считается распущенной».Вот и все.

– И что же дальше произошло с этим ордонансом?

– Один его экземпляр отправлен в «Монитер»,а другой маршалу Удино.

– И завтра он будет напечатан в «Монитере»?

– Он уже напечатан. Но «Монитер»пока еще не распространяют.

Присутствующие переглянулись.

Сальватор продолжил:

– Завтра, или скорее уже сегодня – ведь уже заполночь – в семь часов утра национальные гвардейцы будут сменены на постах королевской гвардией и линейными войсками.

– Да, – раздался чей-то голос. – До тех пор пока национальные гвардейцы не сменят на своих постах королевскую гвардию и линейные части.

– Такое может вполне случиться, – ответил Сальватор, блеснув очами. – Но произойдет это отнюдь не по приказу короля Карла X!

– Это просто затмение какое-то! – произнес Араго.

– Ах, мсье Араго, – сказал ему Сальватор. – Вот вы, астроном, который может с точностью до часа и до минуты предсказать небесные катастрофы, сможете ли вы предвидеть нечто подобное на небосводе королевства?

– Что вы хотите? – сказал прославленный ученый. – Я человек положительный и, следовательно, сомневающийся во всем.

– Это значит, что вам нужны доказательства? – спросил Сальватор. – Хорошо! Сейчас одно доказательство вы увидите сами.

И он извлек из кармана листок бумаги.

– Вот, – снова произнес он, – это оттиск ордонанса, который завтра утром будет опубликован в «Монитере».Текст немного расплылся: его специально для меня срочно вынули из-под пресса.

Затем с улыбкой добавил:

– Именно из-за него я и задержался: ждал, пока мне дадут этот оттиск.

И протянул оттиск Араго. Потом бумажка прошла через все руки. Видя, какое действие она произвела на присутствующих, Сальватор, как актер, берегущий силы, сказал:

– Но и это еще не все.

– Как? Есть еще новости? – спросили все чуть ли не хором.

– Министр королевского дворца герцог де Дудовиль подал в отставку.

– Я знал, – произнес Лафайет, – что после оскорбления, нанесенного полицией телу его родственника, он только и ждал удобного случая.

– Ордонанс о национальной гвардии предоставил ему очень подходящий случай, – сказал Сальватор.

– И отставку приняли?

– Очень быстро.

– Король?

– Король немного ломался. Но герцогиня Ангулемская заметила ему, что на это место очень подходит князь де Полиньяк.

– Какой такой князь де Полиньяк?

– Князь Анатоль-Жюль де Полиньяк, приговоренный в 1804 году к смертной казни и спасенный благодаря вмешательству императрицы Жозефины. Возведен в 1814 году в ранг римского князя, стал пэром в 1816 году. В 1823 году уехал послом в Лондон. Есть еще вопросы по поводу его личности?

– Но поскольку он посол в Лондоне…

– О, пусть это вас не беспокоит, генерал: его отзовут.

– А как воспринял это мсье де Вилель? – спросил господин де Моранд.

– Сначала был против, – сказал Сальватор, продолжая с удивительной настойчивостью сохранять свой легкомысленный вид. – Ведь мсье де Вилель хитрый лис, – так, во всяком случае, говорят, поскольку я имею честь знать его лишь понаслышке. Так вот, как хитрый лис, он должен все прекрасно понимать, хотя Бартелеми и Мери сказали про него:

он понимает, что нет такой скалы, как бы тверда она ни была, которую нельзя было бы взорвать. Свидетельство тому Ганнибал, который, преследуя Тита Ливия, сделал проход в хребтах Альп с помощью уксуса. Так вот и мсье де Вилель опасается, как бы мсье де Полиньяк не стал тем уксусом, который обратит его скалу в пыль!

– Как? – воскликнул генерал Пажоль. – Полиньяк войдет в правительство?