Жар-птица - Арина Теплова

неимоверно развеселила Ольгу. Еще никто не устраивал ей подобных спектаклей с попытками изнасилования, предложениями руки и безапелляционными заявлениями. Этот дерзкий Кирилл Измайлов был просто неотразим в своих безумных порывах теперь, хотя внешне всегда выглядел спокойным и невозмутимым.

— У моих ног! И клянусь — вы там будете! Прощайте!

Более не в силах смотреть на эту дьяволицу с внешностью ангела, Кирилл ринулся прочь из ее спальни, вылетев на балкон. Ольга же смотрела, как он быстро дошел до балюстрады, чуть прихрамывая, умело перелез через нее и скрылся из виду.

После этой тревожной эмоциональной ночи Кирилл был не в силах далее оставаться в Кисловодске. Он понимал только одно — вид этой бестии Трубецкой будет причинять ему боль, вызывая мучительные воспоминания о ее запретной сладости и холодности. Потому уже к вечеру, написав рапорт графу Мордвинову, Кирилл, собрав свои немногочисленные пожитки и оседлав Адмирала, ускакал прочь из города. Он намеревался переехать для лечения в другой, более мелкий, городишко или даже селение минеральных вод, где не было этой избалованной петербургской публики и подобных барышень.

Ему надобно было поправлять здоровье по велению докторов, а не расшатывать свое психическое состояние.

Глава XVII. Грешница

Почтовая станция по дороге в Московскую губернию,

1827 год, Октябрь

Кудашевы остановились в почтовой станции, чтобы пообедать и поменять лошадей. После полудня, немного передохнув от неприятной тряски и поев горячего супа, Ирина вышла с мужем в переднюю трактира, где уже ждали гайдуки князя.

— Лошади готовы, ваше сиятельство, — заверил один из них, поклонившись Виктору Сергеевичу.

— Ирина, ступай в карету, — велел Виктор властно, но мягко. — Я рассчитаюсь со смотрителем и приду.

Бросив на мужа быстрый взгляд, Ирина молча кивнула. Ее не мог ввести в заблуждение вкрадчивый тон мужа, она знала, что это всего лишь маска и за его видимой мягкостью стояли жестокие кулаки.

Она поспешила на улицу, желая хоть на четверть часа остаться в одиночестве.

Неприятная девица Трушнева в это время ушла справить нужду в отхожее место и потому также не присматривала за молодой женщиной.

Все эти четыре месяца, прошедшие с отъезда из Кисловодска Кудашев, не давал Ирине спокойно вздохнуть. Его тотальный контроль, деспотичные приказы стали обычными в ее жизни. Ко всему прочему унижению Виктор выписал из дальнего имения свою родственницу, Глафиру Ивановну Трушневу, которая ни на шаг не отходила от молодой княгини Кудашевой, став ее тюремщицей и компаньонкой. Эта старая дева, которой в прошлом году стукнуло тридцать лет, с неприятным лицом и жидкими волосами, не спускала с нее глаз и обо всех действиях Ирины сразу же доносила Кудашеву. Письма молодой женщины тщательно проверялись самим Виктором и в случае необходимости сжигались.

Все эти месяцы Ирина неистово страдала в разлуке с Александром. Ведь еще летом, едва они переехали в Пятигорск, Виктор, переговорив с местным губернатором и дав ему хорошую взятку, добился запрета на въезд поручика Измайлова в город. Кудашев опасался того, что Александр устремится вслед за своей зазнобой, оттого предпринял все меры, чтобы Измайлов не появился в Пятигорске.

Почти полтора месяца Ирина не видела Александра и в первые недели пыталась вымолить у мужа свободу. Но от ее слов о разводе князь только злился и вновь приходил в бешенство. Да, он более не бил ее, но, порой видя его кровожадный взор, Ирина сама замолкала. Злость же Виктора после переходила в раскаяния, во время которых он молил жену вновь полюбить его и принять в свою постель. Ирина же, зная, что никогда и не любила его, категорично отказывала Кудашеву в близости и даже не допускала поцелуев между ними. Ей был противен этот человек.

Хотя Виктор и был жестоким и требовательным, все же он не мог насильно принудить жену к близости, оттого покаянно отступал, оставляя ее на ночь одну. Однако это не мешало ему постоянно навещать любовницу-актерку, которая так же последовала за ним в Пятигорск. Ирина знала, что муж получает удовлетворение своих интимных желаний у Серебряковой, и это ее вполне устраивало.

В сентябре Кудашевы вернулись в Петербург.

И тут вновь начались перипетии в жизни Ирины. Уже через пару дней у ограды их усадьбы появился Александр, когда она гуляла по саду. В тот день они смогли поцеловаться только через чугунную решетку сада и поговорить всего лишь четверть часа.

— Ириша, ты должна быть сильной, — просил при той встрече Александр, стоявший по ту сторону ограды. Просунув руки через литые прутья ограды, он обнимал Ирину, неистово прижимая к себе и смотря с любовью в ее глаза. — Я написал императору прошение. Если это не поможет, я буду говорить с твоим отцом.

— Батюшка не будет ничего предпринимать, Сашенька, — печально ответила Ирина, так же через прутья обнимая молодого человека и с трепетом взирая на его милое лицо. — Виктор уже говорил с ним о моем проступке. Батюшка сделал мне внушение, что я веду себя недостойно.

— И все же я поговорю с Николаем Николаевичем, он должен нас понять. Я все равно не оставлю тебя в лапах этого зверя, твоего мужа.

— Ничего не получится, милый, я чувствую. Он не выпустит меня из своих лап, — вспылила она нервно, поддерживая слова молодого человека и сравнивая Виктора со зверем. — Ему нравится мучить меня, я знаю.

— Не говори так, Ириша, я с тобой. Ты должна верить, что у нас все получится. Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, — пролепетала она, и они вновь поцеловались через решетку.

Однако в тот день их заметила вредная Глафира и немедля рассказала Кудашеву о том, что княгиня некоторое время тайком говорила с поручиком Измайловым у ограды и даже дерзко целовала его в губы. Виктор вновь впал в ярость, жестоко избил жену, едва она вернулась в дом, и запер ее в комнате. Почти месяц Ирине было запрещено даже выходить на улицу, а еду ей приносила ненавистная шпионка Трушнева.

Узнав от слуг, что Кудашев вновь избил жену и запер ее, Александр понял, что более не стоит приближаться к возлюбленной, ибо князь явно отыгрывался на беззащитной Ирине за свою неудачу в завоевании ее сердца.

Через месяц Виктор принял решение уехать до зимы в свое загородное имение в Московской губернии, чтобы избавить жену от соблазна в виде Измайлова, именно так он и