Маг из Ассурина. Том 2 - Татьяна Кирсанова

Почему-то с этой минуты в сознании моряка появилось четкое убеждение — он должен, просто обязан убить хорового Никеса, и чем раньше, тем лучше.

— Он сейчас пьяный ходит по палубе, — продолжала Делия, — может ведь выйти на гальюн, поскользнуться там и упасть в волны. Ночь темная, никто не заметит.

— А если Гелий углядит? Или кто-то из вахтовых?

— Любимый, ты забываешь, я же магиана, отведу глаза всем. Просто пропадет этот гад и всё. Ходил пьяный да и свалился случайно за борт.

Трифону казалось, что его мозг заполнил тяжелый серый туман. Он понимал только одно — он должен убить Никеса.

Они поднялись на палубу. Делия тенью скользнула к шлюпке и села так, чтоб её не было видно с мостика, а Трифон, накинув капюшон плаща, тихо прошел и встал в тени грот мачты.

Вскоре он услышал негромкий разговор двух моряков, остановившихся в нескольких метрах от него.

— Да, Никес, согласен, корабль превращается в балаган. Особенно эти девицы, гуляющие по палубе. Ну а что делать? Это наши люди, они не моряки, и мы не можем заставить их безвылазно сидеть в трюме или подчиняться совсем уж жестким правилам, — услышал Трифон голос Семена.

— Ну вот если понадобится такелаж починять, а они тут снуют везде? А дети? Не должно быть такого на корабле, — по голосу Никеса можно было понять, что он принял еще.

— Завтра поговорим с Гелием. Что ты многовато выпил, с чего бы это? Не замечал за тобой такого раньше.

— Да холодно, а самогон согревает. Не даром орки его варят, при их зиме самое то. Ладно, пойду.

Плотник направился ровно на нос корабля, где располагался гальюн для матросов.

«Иди за ним, — услышал Трифон в голове голос Делии, — никто ничего не увидит, обещаю».

Ни толики сомнения не закралось в сознание моряка. Он вышел из тени и направился за плотником, вытаскивая из ножен короткий кинжал. Никес справлял свои дела, слабо замечая, что происходит вокруг, когда лезвие вошло ему между ребер, а потом толчок в спину помог перевалиться через борт. Очутившись в холодных волнах, плотник попытался крикнуть, но из его горла вырвался только хрип.

Едва Никес пропал из виду, как на Трифона нахлынуло осознание того, что он натворил.

* * *

Вальд проснулся от плача дочери. Медея обнимала рыдающую Эйлин, безуспешно пытаясь её успокоить.

— Тише! — наконец бессильно проговорила она, — Ты сейчас разбудишь всех! Ну, приснился сон, ну и что?

Они спали в каюте Ларса, который уступил им большую часть, повесив свой гамак у самого выхода. Вальду стало ужасно неловко, он подошел и забрал дочь из рук Медеи. Девочка прижалась к нему, и он услышал её неразборчивые мысли: «Страшно, очень страшно, оно обязательно придет и заберет меня и маму».

— Что тебе приснилось? — спросил Вальд.

— Папа! Ну неужели ты не почувствовал⁈

Вальд гладил девочку по голове, из его рук лился слабый поток света. Он задумался, и впрямь, во сне ему почудилась вспышка тьмы, но он очень хотел спать и не придал этому особого значения.

— Не бойся, это просто Ларс тренировался, — сказал он дочке.

— Ларс спал! — в голосе девочки послышалась обида, — папа, ну ладно мама, но ты! Страшно ведь. Оно ходит тут и оно очень страшное, оно хочет убить нас всех, чтоб нам было очень больно. Сегодня оно сделало что-то… И Уголек пропал!

Речь Элин оборвалась, и она снова горько заплакала.

— Он никуда не денется с корабля, завтра проголодается и придет. А сегодня, наверняка, пошел охотиться на крыс.

Вальд с завистью покосился на спящего Ларса, и тут же услышал в голове:

«Пойду посмотрю, что там происходит». Ларс вскочил и отправился наружу. Вальд еще долго успокаивал дочь, пока она не заснула у него на руках. Он осторожно положил её в гамак и посмотрел на Медею, которая, нахохлившись, восседала на сундуке…

— Я так хотела ребенка, а ты нет, но в итоге получилась твоя копия, и любит она тебя явно больше.

Вальд нахмурился.

— Она тебя тоже очень любит, но по-другому. И ты не считаешься с её чувствами.

— Но она ведь ребенок! Нельзя воспринимать всерьёз всё, что она говорит, тем более сны!

— Это был не сон, Медея, произошел темный всплеск, но я не придал этому должного значения, а Элин очень чувствительная. В детстве я был таким же, но меня лишь ругали за то, что тревожу всех. Когда мы шли по степи с бродячими актерами, волки часто нападали на лошадей. Я каждый раз четко ощущал что происходит, но было уже поздно. А потом понял, что мне эти способности не дают ничего, кроме боли, и очень захотел не чувствовать всё это. В конце концов, у меня получилось, и вскоре о кошмарах остались только смутные воспоминания.

Медея обняла мужа, спрятав лицо на его груди.

— Думаешь, правда что-то случилось?

— Возможно. Хочешь выйти на палубу ненадолго?

— Давай, сейчас только плащ накину…

Он улыбнулся, чтобы Медея не говорила, а бойкий и любопытных характер у дочки явно от неё.

* * *

Едва Эйлин заснула, как ей начал сниться сон. Мама шла к ней, протягивая руки, которые на глазах чернели и становились похожими на птичьи лапы. Она внимательно вгляделась в лицо и поняла, что это не мама. Стоящая перед ней женщина продолжала меняться, и вот существо, которое тянуло к ней руки, уже только отдаленно напоминало Медею. Эйлин плакала, но никто не слышал её рыданий. Она попыталась убежать и очнулась от того, что лежит под гамаком на деревянном полу каюты, ни мамы, ни папы тут не было.

«Мне понравилось пугать тебя. Но это только начало», — услышала она голос в своей голове.

Девочка вскочила и с громким криком выбежала за дверь. Едва она оказалась на палубе, как увидела идущего к ней навстречу Ларса. Он подхватил ребенка ну руки и спросил:

— Ты опять почувствовала что-то плохое?

Но Эйлин лишь захлебывалась слезами.

«Мы с твоим папой не дадим тебя в обиду» — услышала она в голове голос Ларса.

Это оказало на неё волшебное действие, девочка тут же успокоилась и посмотрела на него.

— Обещаешь? — спросила она.

— Конечно. Ты мне веришь?

Эйлин кивнула. Она сразу поверила, что Ларс сможет защитить её от страшной тети, которая приняла вид её мамы.

— Да, тебе верю, — очень серьезно ответила она.

— Расскажешь мне, что произошло?

Эйлин, сбиваясь и всхлипывая, рассказала Ларсу сон.

— Только понимаешь, это был не сон! Она была настоящая,