Как создать хентай 5 18+ - Вадим Фарг

Она подмигнула и, когда я кое-как выбрался из автомобиля, уехала. Красные огоньки её стоп-сигналов быстро растворились в ночной темноте, оставив после себя лишь лёгкий запах дорогих духов. А я остался стоять на пороге собственного дома, чувствуя себя последним идиотом. В моей голове теперь роился целый улей мыслей: всемогущий Лотос, его игры, горящие сроки, а теперь ещё и эта новая, совершенно безумная семейная тайна. Чёрт возьми, эта женщина была абсолютно непредсказуема. И от этого становилось только интереснее. И, конечно же, страшнее.

Глава 16

Я тихонько приоткрыл входную дверь, готовый к привычной вечерней тишине. Но вместо этого в нос ударил такой мощный и аппетитный запах жареного мяса с чесноком, что мой желудок взбунтовался и громко заурчал, требуя свою долю. Из кухни лился яркий свет и доносился весёлый гул голосов. Я замер на пороге, чувствуя себя инопланетянином, вернувшимся на родную планету после долгого отсутствия. Одежда всё ещё пахла духами Митсуко, а в голове никак не укладывалось её странное предложение, сделанное моему отцу.

За столом, как в старые добрые времена, сидела вся моя семья: отец, его новая дама сердца, доктор Эйми, и, конечно же, моя любимая сестрица Айяно. Они о чём-то оживлённо болтали, но стоило мне появиться в дверях, как разговоры мигом стихли. А потом случилось то, чего я никак не ожидал. Отец, забыв про свою рану, подскочил со стула с такой резвостью, будто ему снова двадцать.

— А вот и он! Наш герой! — прогремел его зычный голос на всю кухню. Лицо папы сияло такой искренней гордостью, что у меня на душе мгновенно потеплело. — Айяно мне уже всё доложила! Как ты эту американскую стерву уделал! Одним махом! Вот это я понимаю, мой сын! Настоящий Андо!

Он подошёл и с размаху влепил мне такой отеческий подзатыльник, что я чуть не прикусил язык.

— Пап, полегче, я же не железный, — прокряхтел я, потирая затылок и пытаясь изобразить улыбку.

— Молодец, Изаму-кун! — вмешалась Эйми. Она стала была островком спокойствия в нашем маленьком урагане. Её глаза светились таким теплом, что, казалось, могли растопить айсберг. Она с мягкой улыбкой поднялась из-за стола. — Ты, наверное, голодный как стая волков. Садись скорее, я сейчас тебе ужин принесу. С пылу с жару.

Я уже было открыл рот, чтобы поблагодарить, но не тут-то было. С другого конца стола со скоростью гепарда сорвалась Айяно. Она картинно надула губки, упёрла руки в бока и встала неприступной стеной между мной и Эйми.

— Эй-эй, минуточку! — заявила она, погрозив Эйми пальчиком, словно та была непослушной школьницей. — Сегодня о братике забочусь я! Он сегодня мой личный герой! Так что ужин ему принесу я! И точка!

Не давая никому опомниться, она обвила мою шею руками, повиснув на мне всем своим весом и вжимая меня в свою мягкую грудь. Я едва не задохнулся, уткнувшись носом в её уютный свитер, который пах домом, ванилью и чем-то неуловимо сладким, что принадлежало только ей.

К моему удивлению, Эйми ни капельки не обиделась. Она лишь тихонько хихикнула, прикрыв рот ладошкой, находя эту сцену забавной. Отец тоже загрохотал от смеха, глядя на нашу возню.

— Ну всё, всё, девчонки, не деритесь! — пробасил он, вытирая выступившие слёзы. — Героя на всех хватит!

Я почувствовал, как тугой узел напряжения, который стягивал мои нервы последние дни, а то и недели, наконец-то начал развязываться. Здесь, в этом тёплом свете кухонной лампы, в кругу самых близких людей, я был не писателем пошлых новелл и не пешкой в играх Лотоса. Я был просто сыном и братом. Любимым. И это было самое обалденное чувство на свете.

Мы уселись за стол. Айяно, с видом победительницы, водрузила передо мной тарелку таких размеров, что в ней можно было принимать ванну. Конечно же, кому-то маленькому, к примеру той «призрачной» Даруме, с которой я познакомился в один из новогодних вечеров. Гора дымящегося риса, щедро политая соусом, и огромные куски мяса. Я набросился на еду, как дикий зверь, только сейчас осознав, насколько сильно проголодался.

— Ну, выкладывай, — потребовал отец, наливая себе чаю. — Айяно, конечно, живописец ещё тот, но хочется услышать подробности из первых уст.

И я начал свой спектакль. Разумеется, я скормил им «официальную» версию, тщательно очищенную от всяких упоминаний Лотоса, флешек и смертельной опасности. Я с жаром рассказывал, как на нашу студию «Hanaben» внезапно обрушился творческий кризис, как нагрянула злющая директриса-американка по имени Синдел, и как меня, словно молнией, ударила гениальная идея с детективной линией, которая всех спасла. Я с упоением описывал, как метался по офису, как расписывал на доске хитросплетения сюжета, и как под конец даже эта мегера была вынуждена признать мой неоспоримый талант.

Они слушали, буквально раскрыв рты. Отец то и дело одобрительно крякал и цокал языком, Айяно смотрела на меня сияющими, как два блюдца, глазами, полными обожания, а Эйми просто тихо улыбалась своей тёплой, понимающей улыбкой. В их глазах я был настоящим гением, стратегом, который играючи уложил на лопатки целую корпорацию.

Когда я закончил, на кухне на несколько секунд повисла благоговейная тишина.

— Да уж, сынок, — наконец выдохнул отец, с чувством отхлёбывая чай. — Я всегда знал, что у тебя голова что надо. Вся в мать. Она тоже умела любого за пояс заткнуть, языком как бритвой работала.

При упоминании мамы сердце привычно сжалось, но сегодня эта боль была какой-то другой, не такой острой. Сегодня я чувствовал себя победителем, и это чувство придавало мне сил.

Мы просидели на кухне ещё, наверное, часа два. Болтали о всякой ерунде, смеялись. Я рассказывал им уморительные истории про Мико, которая вечно попадала в нелепые ситуации, и про вечно хмурую Кэори, которая улыбалась только тогда, когда думала, что её никто не видит. Глядя на их счастливые лица, я чувствовал себя в полной, абсолютной безопасности. Словно стены нашего старого дома были самой надёжной крепостью в мире, способной защитить от любых бурь. И пусть я знал, что там, за окном, в густой ночной темноте, притаились хищники, которые только и ждут моего неверного шага, сейчас это было совершенно неважно. Сейчас я был дома. А дома, как известно, даже стены лечат.

* * *

Мы допили чай, и отец, довольно кряхтя, как старый, но крепкий дуб,