Пограничье - Надежда Храмушина

я достать из кладовки ещё грибочков, возвращаюсь, а его нет. Ну, думаю, по нужде отошёл. А потом понял, что украли его. Вот. А Вашего номера телефона у меня нет. — Он опять взглянул на меня — Его эти же забрали?

— Да. Но они, если его забрали, должны были сообщение для меня оставить. Что-то необычное заметили?

— Конечно, заметили, его же со стулом прямо не стало.

Мы подъехали к дому. Тася трясла половички на улице. Я повторила ей про Таню всё, что сказала Дмитрию Семёновичу, и ещё добавила:

— Скоро она вернётся. Она о вас беспокоится, как вы тут. Пожалуйста, ни с кем не говорите о ней.

Тася согласно кивнула головой. И мы с Дмитрием Семёновичем прошли мимо неё в дом. Я прошла сразу на кухню. Конечно, у меня нет такого опыта, чтобы распознать колдовской подклад. Я ничего необычного не увидела. Вроде бы и чувствую что-то, в пальцах небольшое покалывание, а понять ничего не могу. Потом я позвала Тасю и попросила её посмотреть, не появилось ли что-то на кухне, что не принадлежит ей. Она открыла верхний шкафчик и поставила передо мной сломанную солонку. Потом она вышла, а я прикоснулась рукой к солонке. Словно молния пролетела у меня перед глазами, ослепив меня. Голос, скрипучий, шипящий, тихо зашептал мне прямо в ухо:

— Приводи девчонку сегодня до полуночи, иначе не видать тебе твоего дружка.

И тут же темнота отступила, а в солонку, прямо на моих глазах, непонятно откуда посыпалась соль. Это был голос Шифина, Таня именно так и описывала его. Я взяла солонку в руки и задумалась. Как ей воспользоваться, может знать только колдунья. Значит, опять меня проверяют. Я оглянулась, увидела небольшой мешочек на сушилке, поставила в него солонку и позвала Дмитрия Семёновича. Объяснила ему, куда меня надо отвезти. Он завёл машину, и мы поехали к лесу, про который мне сказала Феломена.

Мы проехали мимо вокзала, проехали мимо заправочной станции, и въехали в сосновый лес. Мне показалось, что в воздухе пролетели первые редкие снежинки.

— Может, мне всё-таки остаться? Я могу подальше отъехать, Вам так спокойнее будет. — Уговаривал меня Дмитрий Семёнович.

— Нет, нельзя. — Я чуть было сама не проговорилась, что Феломена запретила — Поезжайте, Дмитрий Семёнович. И никому ничего не говорите.

— Понял я. — Кивнул он, сел в машину, развернулся и поехал обратно.

Я дождалась, когда его машина скрылась за поворотом, и пошла вглубь леса. Серая и промозглая погода, стоявшая сегодня, резко контрастировала со вчерашней, солнечной и тёплой. Я прошла, наверное, с километр, когда вышла на поляну, посреди которой стояла небольшая берёзка. На самой макушке её ещё оставалось несколько бурых листиков, которые нещадно трепал ветер. Но они не сдавались, и не собирались улетать со своей родной ветки. Феломена мне сказала, что надо выбрать место, которое мне понравится. А здесь мне очень понравилось. Я села прямо у берёзки, прислонилась к ней спиной и стала ждать. Никто даже близко от меня не проходил следующие полчаса. Я замёрзла сидеть неподвижно, и подумала, что теперь уже можно возвращаться к Феломене. Но всё-таки решила обойти берёзу, и не пожалела об этом. Краем глаза я увидела на ветвях высокой сосны, справа от меня, и что-то тёмное спряталось за ствол. Я сделала несколько шагов от берёзы, и начала разглядывать её, старательно избегая глядеть в сторону окружающих поляну деревьев. Но то, что я хотела увидеть, я увидела. На ветке сидела чёрная птица. Я таких птиц уже видела раньше на карнизе дома Шифина. Я задумалась. Теперь она от меня не отстанет. Но как она проследила за мной? Неужели от дома Волковых? Похоже, что так. Я позвонила Дмитрию Семёновичу, и коротко сказала, что за мной следят. Он сказал, чтобы я возвращалась к тому месту, куда он меня привёз, там что-нибудь придумаем. Я пошла по направлению к заправке, он там уже меня ждал. Я ему объяснила, что должна остаться одна, чтобы снова попасть к Тане, но за мной уже наблюдают.

— Это обязательно должен быть лес? — Спросил он.

— Нет, лишь бы я была совершенно одна. И не в вашем доме.

— Садитесь. Знаю, куда Вас отвезти.

Мы сели в машину, и Дмитрий Семёнович поехал через весь город. На самом выезде из него я увидела указатель: «Ремонтный цех № 1». Мы выехали к большой площадке, отсыпанной щебнем, со стоящими на ней полуразобранными тракторами, грузовиками, какими- то веялками, сеялками. Прошли через всю площадку и оказались возле промышленного одноэтажного здания с деревянными высокими воротами.

— Я здесь работаю. Это ремонтный цех. У нас уже два месяца нет сторожа. И ключи у меня. Сегодня воскресенье, выходной, никого там нет. Мы с вами зайдём внутрь, я открою Вам инструментальную кладовую, там нет окон, и никто туда к вам не попадёт. А с этой стороны, у ворот, буду охранять я. Годится?

Конечно годится, это даже лучше, чем в лесу. Он провёл меня к инструменталке. Открыл её, включил свет и огляделся. Потом позвал меня, и сам сразу вышел, закрыв за собой дверь на ключ. Я услышала гулкий стук удаляющихся шагов. Резко пахло металлом и машинным маслом. Но я не сразу сотворила знак, и опять выждала полчаса, просидев на стуле в углу. Ну всё, теперь можно. Я ещё раз прошла и заглянула в каждый угол. И только после этого я сотворила знак, закрыла глаза и шагнула к Феломене.

Она всё так же сидела перед столом, глядя на блюдце. Я поставила перед ней солонку, и сказала, что мне нашипел Шифин. И про птицу тоже.

— Хорошо. Оля, послушай. Мы с тобой выйдем из пограничья в лес и пойдём пешком, нам надо подальше уйти от места выхода.

— А как соль нам поможет?

— Надо перед собой бросить её и шагнуть. Вот и всё.

Она усадила меня напротив себя и сказала:

— Там веди себя так, будто ты на самом деле привела Таню. Но и чтобы они поняли, что ты не собираешься её оставлять, а хочешь с обоими вернуться обратно. И не забудь знак Великой Чёрной Брутхи, они должны думать, что ты от того такая уверенная, что за тобой весь клан стоит.

— А что мне делать-то? Как Вам помогать?

— Как только мы там очутимся, ты должна держать меня за руку, показывая, что ты знаешь, что Таня сама не сможет себя защищать. И отпустишь меня тогда, когда Рада тебя пригласит к Шифину. Но оставишь меня рядом с Алексеем. Сама