Рыцарь большого меча - Иоасаф Арианович Любич-Кошуров
Читать книгу Рыцарь большого меча - Иоасаф Арианович Любич-Кошуров, Иоасаф Арианович Любич-Кошуров . Жанр: Прочее.
Название: Рыцарь большого меча
Дата добавления: 18 ноябрь 2025
Количество просмотров: 0
(18+) Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту для удаления материала.
Рыцарь большого меча читать книгу онлайн
Рыцарь большого меча - читать онлайн , автор Иоасаф Арианович Любич-Кошуров
отсутствует
Перейти на страницу:
другой опиралась о подоконник. Володька долго молча смотрел на улицу, прямо перед собою и в стороны. Вдруг он тихонько тронул мать за плечо и сейчас же прильнул лицом к стеклу. -- Смотри, смотри, -- произнес он почти беззвучно и вдруг повернул лицо к матери. -- Видишь, вон он... И опять прильнул к стеклу. На улице никого не было, кроме человека в летнем пальто, в летней шляпе, с одутловатым лицом, с большими на выкате, слезящимися от холода или от ветра глазами, с синевой под ними и красными припухшими веками. Он стоял с краю тротуара, сгорбившись, засунув руки в рукава пальто, и смотрел перед собою вдоль улицы, полуоткрыв посиневшие губы. -- Несчастный? -- сказал Володька, опять повернувшись к матери. -- Да? -- Нищий, -- ответила мать. Володька замолчал. Человек в летнем пальто перешел на ту сторону улицы и пошел по тротуару быстро, переставляя ноги, все так же сгорбившись и держа руки засунутыми в рукава пальто. Проехал извозчик по улице, прошел по тротуару господин в пальто с барашковым воротником, прошла дама с собачкой. Еще прошло несколько человек... Володька стоял на подоконнике и спрашивал, указывая то на того, то на другого: -- Это злой?.. Это добрый?.. Это опять нищий?.. -- Пойдем к себе, -- сказала ему мать. Он послушно, не глядя на мать, слез с подоконника на стул, потом на пол. Мать взяла его за руку и повела в комнату. Володька шел за ней так же послушно, как будто у него не было своей воли, переставляя ноги машинально, как автомат, казалось, только потому, что его тянули за руку. Вернувшись в комнату, Володькина мать села за работу, а Володька взобрался на сундук и сел не за стол, как всегда, а в угол, где висело материно платье. И он долго сидел там на корточках, перебирая складки платья. -- Володька! -- окликнула его тетка, и сейчас же Володькина мать оставила работу и взглянула на него. -- Володька, ты бы занялся с ножницами. -- Не надо, -- откликнулся Володька, -- мне больно тут... Он приложил руку к груди. Голос у него был слабый и тихий; когда он посмотрел на тетку, он хотел было улыбнуться, но улыбка не вышла, и глаза сразу словно потухли. Он отвернулся и опять протянул руку к платью. -- Где больно? -- спросила тетка, откладывая шитье в сторону и подвинувшись к нему. Мать смотрела на него, не двигаясь с места, не мигая, не шевелясь, с напряженным, несколько встревоженным выражением на лице. -- Тут, -- повторил Володька, опять коснувшись груди, и потом, остановив на тетке глаза, болезненно и слабо добавил: -- Да нет, не так больно... мне плакать хочется. -- Он дурит, -- сказала тетка, поглядела на сестру и усмехнулась, -- небось на улицу хочет... показала -- он и скучает. Она повернулась снова к Володьке и спросила: -- Скучно тебе? да? -- Скучно, -- отозвался Володька. -- А говоришь больно?.. По лицу Володьки пробежало что-то тоскливое, болезненное, что всегда появлялось у него в лице, когда у него спрашивали о чем-нибудь, а у него не находилось нужных слов для ответа. У него, правда, была боль там, в груди, в сердце, и эта боль сосала сердце и сердце ныло... И он знал, что это вовсе не скучно, а нечто большее, нечто другое... И еще больней ему было, что он никому не мог рассказать про эту свою боль и не умел назвать ее. Он лег на сундук (на сундуке постоянно лежала его постель), подложив под щеку руку и пригнув колени к животу. В комнате стало тихо. Сестры, как всегда, работали молча, Володька молчал тоже. Слышно только было, как изредка шуршит ситец в руках у портних, да через равные промежутки времени быстро продергиваемая сквозь лощеный ситец нитка издавала характерный шумящий свист. Володька лежал на сундуке и смотрел в противоположный угол, где на маленьком столике-шкафчике стояла неубранная после утреннего чая чайная посуда, лежали обгрызенные маленькие кусочки сахара, корки от булки, щипцы от сахара. Вдруг Володька бросился в глаза между стаканами, ближе к стенке, знакомый темно-зеленый переплет и толстый черный корешок с вытисненными на нем золотыми буквами. Выражение необыкновенно тоскливое и мучительное легло в чертах Володьки, когда он увидел эту книгу. Эту книгу вчера читала тетка. Она, эта книга, давно уже была у них, но до сих пор для Володьки она была все равно, как всякая другая вещь -- только вещь, не больше. Но теперь, когда он смотрел на нее, он испытывал странное состояние, -- будто темно-синий переплет этот заключал в себе не одни только листы, но хранил в себе многие, многие слезы, муку, страдание и скорбь; будто эти листы пропитались слезами, впитали в себя скорбь и муку. Эта скорбь и мука, и слезы были теперь тут у него, в их комнатке... И близость этого страдания и этой муки давила ему душу, сжимала сердце, делала жизнь ужасной, невыносимой, по крайней мере, в эти минуты. В книге именно описывались бедные, страдающие люди, о которых все давно забыли и к которым никто не хотел придти на помощь. Но сейчас Володька не думал об этих людях, он испытывал только муку в себе, и эта мука наполняла его всего, всю душу и мучила, и заставляла страдать одним всепоглощающим страданием. Он повернулся лицом к стене, закрыл глаза, спрятал голову в подушку, чтобы ничего не видеть, ничего не слышать. Он долго лежал так. И он чувствовал, как постепенно уходит из души его тоска, как успокаивается в нем что-то, что мучило его и надрывало грудь. Он не заметил, как он заснул. Он всегда спал в это время, и когда до сестер долетело его ровное дыхание, старшая сказала младшей: -- Ну, ведь я же говорила, что с ним ничего. И она стала говорить, что нельзя Володьку постоянно держать взаперти, что он уже не совсем маленький. Проснувшись, Володька опять взялся за свои ножницы и бумагу. Вечером тетка после работы открыла книгу и стала искать место, где она вчера остановилась, а мать, взяв Володьку за талию и заглядывая ему в глаза, спросила: -- Ну, что ж, опять будешь слушать? Она ожидала, что Володька, как вчера, отложит в сторону ножницы, сложит на коленах руки и будет сидеть прямо и тихо и слушать. И Володька точно на слова матери поднял голову от бумаги и выпростал пальцы из колец ножниц; но едва взгляд его упал на книгу, губы его скривились и в глазах, вдруг широко открывшихся и остановившихся на книге с таким
Перейти на страницу:
