Монстры и волшебные существа: русские сказки и европейские мифы с иллюстрациями Аны Награни - Александр Николаевич Афанасьев

выходит отец его и спрашивает: «Кто сидит?» – «Я, батюшка, дурак». – «Сиди, мое дитятко, господь с тобою!»

На другую ночь приходится большому брату идти на могилу; большой брат просит дурака: «Поди, дурак, посиди за меня ночку; что хочешь возьми». – «Да, поди! Там мертвецы прыгают…» – «Поди; красные сапоги тебе куплю». Дурак не мог отговориться, пошел другую ночку сидеть. Сидит на могилке, вдруг земля раскрывается, выходит его отец и спрашивает: «Кто сидит?» – «Я, батюшка, дурак». – «Сиди, мое дитятко, господь с тобою!»

На третью ночь надо среднему брату идти, он просит дурака: «Сделай милость, поди посиди за меня; что хочешь возьми!» – «Да, поди! Первая ночь страшна была, а другая еще страшнее: мертвецы кричат, дерутся, а меня лихорадка трясет!» – «Поди; красную шапку тебе куплю». Нечего делать, пошел дурак и на третью ночь. Сидит на могилке, вдруг земля раскрывается, выходит его батюшка и спрашивает: «Кто сидит?» – «Я, дурак». – «Сиди, мое дитятко, господь с тобою! Вот тебе от меня великое благословение». И дает ему три конских волоса.

Дурак вышел в заповедные луга, прижег-припалил три волоса и крикнул зычным голосом: «Сивка-Бурка, вещая каурка, батюшкино благословение! Стань передо мной, как лист перед травой».

Бежит Сивка-Бурка, вещая каурка, изо рту полымя пышет, из ушей дым столбом валит; стал конь перед ним, как лист перед травой. Дурак в левое ушко влез – напился-наелся; в правое влез – в цветно платье нарядился и сделался такой молодец – ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать.

Поутру царь клич кличет: «Кто в третьем этаже мою дочь Милолику-царевну с разлету на коне поцелует, за того отдам ее замуж». Старшие братья сбираются смотреть, зовут с собой дурака: «Пойдем, дурак, с нами!» – «Нет, не хочу; я пойду в поле, возьму кузов[2] да набью галок – и то собакам корм!» Вышел в чистое поле, припалил три конские волоса и закричал: «Сивка-Бурка, вещая каурка, батюшкино благословение! Стань передо мной, как лист перед травой». Бежит Сивка-Бурка, вещая каурка, изо рту полымя пышет, из ушей дым столбом валит; стал конь перед ним, как лист перед травой. Дурак в левое ушко влез – напился-наелся; в правое влез – в цветно платье нарядился: сделался такой молодец, что ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать. Сел верхом, рукой махнул, ногой толкнул и понесся; его конь бежит, земля дрожит; горы, долы хвостом застилает, пни, колоды промеж ног пускает. Через один этаж перескакал, через два – нет и уехал назад.

Братья приходят домой, дурак на полатях лежит; говорят ему: «Ах, дурак! Что ты не пошел с нами? Какой там молодец приезжал – ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать!» – «Не я ли, дурак?» – «Да где тебе такого коня достать! Утри прежде под носом-то!»

На другое утро старшие братья сбираются к царю смотреть, зовут с собой дурака: «Пойдем, дурак, с нами; вчера приезжал хорош молодец, нынче еще лучше приедет!» – «Нет, не хочу; я пойду в поле, возьму кузов, набью галок и принесу – и то собакам корм!» Вышел в чистое поле, припалил конские волосы: «Сивка-Бурка, вещая каурка! Стань передо мной, как лист перед травой». Сивка-Бурка бежит, изо рту полымя пышет, из ушей дым столбом валит; стал конь перед ним, как лист перед травой. Дурак в левое ушко влез – напился-наелся; в правое влез – в цветно платье нарядился, сделался такой молодец – ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать. Сел верхом, рукой махнул, ногой толкнул, через два этажа перескакал, через третий – нет; воротился назад, пустил своего коня в зеленые заповедные луга, а сам пришел домой, лег на печи.

Братья приходят: «Ах, дурак, что ты не пошел с нами? Вчера приезжал хорош молодец, а нынче еще лучше; и где эта красота родилась?» – «Да не я ли, дурак, был?» – «Эх, дурак – дурацкое и говорит! Где тебе этакой красоты достать, где тебе этакого коня взять? Знай на печи лежи…» – «Ну не я, так авось завтра узнаете».

На третье утро сбираются умные братья к царю смотреть: «Пойдем, дурак, с нами; нынче он ее поцелует». – «Нет, не хочу; я в поле пойду, кузов возьму, набью галок, домой принесу – и то собакам корм!» Вышел в чистое поле, припалил конские волосы и закричал громким голосом: «Сивка-Бурка, вещая каурка! Стань передо мной, как лист перед травой». Сивка-Бурка бежит, изо рту полымя пышет, из ушей дым столбом валит; стал конь перед ним, как лист перед травой. Дурак в левое ушко влез – напился-наелся; в правое ушко влез – в цветно платье нарядился и сделался такой молодец – ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать. Сел верхом, рукой махнул, ногой толкнул – через все три этажа перескакал, царскую дочь в уста поцеловал, а она его золотым перстнем ударила в лоб.

Воротился дурак назад, пустил своего доброго коня в заповедные луга, а сам пришел домой, завязал голову платком, лег на полати. Братья приходят: «Ах, дурак! Те два раза молодцы приезжали, а нынче еще лучше; и где этакая красота родилась?» – «Да не я ли, дурак, был?» – «Ну дурак – дурацкое и орет! Где тебе этакой красоты достать?» Дурак развязал платок – всю избу осветил. Спрашивают его братья: «Где ты этакой красоты доставал?» – «Где бы ни было, да достал! А вы все не верили; вот вам и дурак!»

На другой день царь делает пир на весь православный мир, приказал сзывать во дворец и бояр, и князей, и простых людей, и богатых и нищих, и старых и малых: царевна-де станет выбирать своего нареченного жениха. Умные братья сбираются к царю на обед; дурак завязал голову тряпицею и говорит им: «Теперь хоть не зовите меня, я и сам пойду».

Пришел дурак в царские чертоги и забился за печку. Вот царевна обносит всех вином, жениха выбирает, а царь за ней следом ходит. Всех обнесла, глянула за печку и увидала дурака; у него голова тряпицей завязана, по лицу слюни да сопли текут. Вывела его Милолика-царевна, утерла платком, поцеловала и говорит: «Государь батюшка! Вот мой суженый». Видит царь, что жених нашелся; хоть дурак, а делать нечего: царское слово – закон! И сейчас же приказал обвенчать их. У царя известное дело – ни пиво варить, ни вино курить; живо свадьбу справили.

У того царя было два зятя, дурак стал третий. Один раз призывает он своих умных зятьев и говорит таково слово: «Зятья мои умные, зятья разумные! Сослужите мне службу, какую я вам велю: есть в степи Уточка – золотые перышки; нельзя ли ее достать мне?» Велел оседлать им добрых коней и ехать за уточкою. Дурак услыхал и стал просить: «А мне, батюшка, дай хоть водовозницу». Дал ему царь шелудивую лошаденку; он [дурак] сел на нее верхом, к лошадиной голове задом, к лошадиному заду передом, взял хвост в зубы, погоняет ладонями по бедрам: «Но, но, собачье мясо!» Выехал в чистое поле, ухватил клячу за хвост, содрал с нее шкуру и закричал: «Эй, слетайтесь, галки, карги[3] и сороки! Вот вам батюшка корму прислал». Налетели галки, карги и сороки и съели все мясо, а дурак зовет Сивку-Бурку: «Стань передо мной, как лист перед травой». Сивка-Бурка бежит, изо рту полымя пышет, из ушей дым столбом валит; дурак влез в левое ушко – напился-наелся; в правое влез – в цветно платье нарядился и стал молодец. Добыл Утку – золотые перышки, раскинул шатер, сам в шатре сидит; а возле уточка ходит. Наехали на него умные зятья, спрашивают: «Кто, кто в шатре? Коли стар старичок – будь нам дедушка, коли средних лет – будь нам дядюшка». Отвечает дурак: «В вашу пору – братец вам». – «А что, братец, продаешь Уточку – золотые перышки?» – «Нет, она не продажная, а заветная». – «А сколько завету?» – «С правой руки по мизинцу».

Отрезали по мизинцу с правой руки и отдали дураку; он в карман положил. Приехали зятья домой, полегли спать; царь с царицею ходят да слушают, что зятья говорят. Один говорит жене: «Тише, руку