Критика платонизма у Аристотеля - Алексей Федорович Лосев
Критика платонизма у Аристотеля читать книгу онлайн
Как признано почти всеми, из античных текстов самый трудный и ответственный, это – текст Аристотеля.
Я хотел дать текст Аристотеля без всяких изменений, т.е. дать не пересказ, а именно перевод, максимально точный перевод Аристотеля, и в то же время сделать его понятным. Прежде всего, я стараюсь, поскольку позволяет язык, передать точно фразу Аристотеля. Затем, когда это выполнено, я всячески стараюсь сделать ее максимально понятной. Для достижения такой понятности я широко пользуюсь методом квадратных скобок, как я его называю, т.е. начинаю вставлять пояснительные слова после каждого выражения, содержащего в себе какую-нибудь неясность или двусмысленность.
Давая перевод XIII и XIV книги «Метафизики», я рассматриваю свою теперешнюю работу как предложение русскому ученому миру и как пробу. Пусть люди, знающие дело, выскажутся, какой именно перевод Аристотеля нужен современной русской литературе.
Восьмикнижие:
1. Античный космос и современная наука. Μ., 1927. 550 стр.
2. Философия имени. Μ., 1927. 254 стр.
3. Музыка как предмет логики. Μ., 1927. 262 стр.
4. Диалектика художественной формы. М., 1927. 250 стр.
5. Диалектика числа у Плотина. М., 1928. 194 стр.
6. Критика платонизма у Аристотеля. М., 1929. 204 стр.
7. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1930. 912 стр.
8. Диалектика мифа. М., 1930. 250 стр.
I. Положительная часть: учение о потенциальности общего и энергийности единичного в принципном бытии (№ 1, XIII 10, 1087a 4 – 25).
II. Критическая часть.
· A. Принципы внутри себя:
·· a) принципы вообще (№ 6),
·· b) числовые принципы (№ 2 и 4).
· B. Принципы как самостоятельные целости:
·· a) принципы вообще (№ 1; XIII 9, 1086a 81 – 10 1087a 4),
·· b) числовые принципы (№ 3).
· C. Принципы в их действии вне себя:
·· a) принципы вообще (№ 5),
·· b) числовые принципы (№ 7).
19. Общая характеристика критики платонизма у Аристотеля.
a)
Анализ труднейшего сочинения – XIII-й и XIV-й книги «Метафизики» Аристотеля – нами закончен. Мы приняли все меры, чтобы внести ясность в хаотический и варварски туманный текст Аристотеля.
От истолкования некоторых мест, как показывают мои примечания, пришлось отказаться почти окончательно. Наука не в силах сделать ясным то, что, может быть, с самого начала не содержало в себе никакой ясности (и, след., было ничем, пустым местом).
Другие места удалось понять условно, допуская на свой риск и страх те или другие изменения в греческом тексте (к последнему средству, правда, я прибегал только в самом крайнем случае, придерживаясь, как только возможно, ближе вульгаты).
Наконец, и т.н. «понятные» места содержат такой плохой и странный язык, что только очень редко можно было обойтись без своих вставок и пояснений.
Кто перевел из Аристотеля хоть несколько страниц, тот совершенно наглядно убедился, что такой текст намеренно не мог быть дан писателем-философом. Это какие-то заметки, нотабены, подобные тем, которые мы наспех делаем в своих записных книжках. Кому бы ни принадлежал этот текст, самому ли философу или его более или менее отдаленным ученикам, – все равно этот текст не имеет характера литературной работы. Это, несомненно, черновик. И вот, приходится теперь барахтаться в этом море мало осмысленных фраз и слов, с которыми часто не может справиться даже самая изощренная филология.
Достаточно указать хотя бы на тот факт, что Швеглер в своем комментарии на «Метафизику», напечатанном через год-два после издания и перевода «Метафизики», вносит нередко исправления в свой же собственный перевод, – изменивши, таким образом, свой взгляд на то или иное место в течение самого незначительного промежутка времени. И это очень понятно.
Со мною также случалось не раз и не два, а очень много раз, что текст, переведенный одним способом, потом, через несколько страниц перевода, при сличении с общим контекстом всего Аристотелевского рассуждения в XIII – XIV книгах, приходилось менять и – иной раз весьма существенно.
Но так или иначе, а работа по анализу текста теперь у нас закончена. Хорошо ли, плохо, но отдельные части большого рассуждения Аристотеля об идеализме Платона предстали перед нами во всей их ясности, на какую они только способны. В заключение мне хотелось бы, однако, сделать еще один шаг в целях ясности и раздельности всего рассуждения. Именно, я не раз указывал и сам текст Аристотеля неоднократно свидетельствовал, что не только отдельные аргументы, но и их расположение – чрезвычайно спутаны. В отдельных частях рассуждения я всегда старался, вопреки их локальной разбросанности и логической несвязанности, найти в них внутреннюю логическую связь, даже если сам Аристотель такой связи в тексте не устанавливает.
Мне кажется, что сейчас остается нам проделать еще одну операцию, это – дать связный логический анализ всего содержания XIII и XIV книг «Метафизики», а не только их отдельных глав и частей. Эта операция совершенно необходима. Если бы у нас был не Аристотель, а Гегель, то нечего было бы стараться приводить текст в ясную логическую систему; надо было бы брать уже готовую систему и только стараться ее понять. К сожалению такой метод совершенно не применим к Аристотелю. Мы вот проанализировали все отдельные части его изложения, а все еще хочется этот анализ продолжить, все еще остается что-то недосказанное и недоуясненное. Я надеюсь, что «критика платонизма у Аристотеля» станет окончательно ясной тогда, когда мы покажем то ядро, из которого вырастают все остальные мелкие пункты этой критики, и когда эти отдельные пункты предстанут пред нами в строгой взаимосвязанности и системе. Этой работы Аристотель не проделал. Это за него должен сделать современный филолог и историк философии. Попробуем отнестись к тексту XIII и XIV книги «Метафизики» с этой точки зрения.
b)
Прежде всего, отметим ряд мест, которые без ущерба можно выкинуть из текста и которые, по тем или другим соображениям, можно считать или неподходящими к данному рассуждению Аристотеля или не обладающими достаточной ясностью. Я бы выкинул следующие 10 текстов.
1) XIII 2, 1076b 2 – 4 (арг. № 2 в критике «математических предметов») – о том, что эйдосы, числа и фигуры существуют в чувственности. Это не есть аргумент против Платона, потому что и Платон учит об этом же, и Аристотель сам от этого не отказывается.
2) XIII 2, 1077a 1 – 9 (арг. № 5 в критике «математических предметов») – о том, что Небо не может быть идеей, раз оно движется. Это – пустые слова, потому что ни Платон, ни Аристотель так не думают.
3) XIII 2, 1077a 31 – 36 (арг. № 10 в критике «математических предметов») – о том, что математический предмет не есть ни эйдос, ни материя. Это не возражение, потому что и Платон так не думает.
4) XIII 4, 1078b 12 – 32 – о связи платонизма с Гераклитом и Сократом. Этот отрывок интересен исторически, но к критике платонизма он ничего не прибавляет.
5) XIII 7, 1082a 7 – 15 (в арг. № 1 критики прерывной счислимости) – темный текст, о попытках истолковать который см. выше стр. 46 – 49.
6) XIII 8, 1083b 8 – 19 – критика не платонической, а пифагорейской теории чисел (числа – не идеи, а тела).
7) XIII 8, 1084a 27 – 29 относится не к числам, а к идеям и есть дублет к XIII 4 – 5.
8) XIV 5, 1092a 17 – 21 – не относящееся ни к идеям, ни к числам, ни к принципам замечание о «месте».
9) Вся XIV
