Пожарский 4 - Ольга Войлошникова

повышения урожайности. Но в условиях отсутствия лета…

— Будет лето! — уверил её я. — Экспериментируйте! А вас, Велемир Елизарович, я прошу обратить своё внимание на нашу механическую конюшню. Постоянного опытного техника у нас нет, те, которых привлекли из крестьян, навыки имеют минимальные, однако весьма ловки и способны. Позаниматься бы с ними. И лошадок бы вам вместе поглядеть. Вдруг да какие-то мысли об усовершенствовании появятся?

Судя по появившемуся в глазах блеску, обязательно появятся!

— Конечно! — с энтузиазмом потёр руки профессор. — Одна голова — хорошо, а две — почти дракон! Хе-хе. Аристина Ярославовна, не окажете ли мне любезность сопроводить меня до означенной лаборатории?

С этим они и откланялись. Занятная парочка, очень на их изобретательность надеюсь.

Из Москвы тем временем доносились обескураживающие меня новости. Как всегда, громче всех возмущался Горыныч:

— Нет, ты глянь, ты глянь, чё эти рода делают!

Мы сидели в кабинете. Точнее, сидел я, а Горыныч как ошпаренный носился из угла в угол. Зато в кои-то веки страшно занятый Кош нашёл время, чтобы присоединиться к старым приятелям. Но лично не пошёл, яблочко-по-блюдечку активировал.

— Да какие там рода, — поморщился я, — после той жаблевой бойни осколки одни остались.

— Вот!!! — возопил Змей и затряс скрюченным пальцем. — Осколки собраться должны были! А они вместо этого!..

— Вместо этого, — меланхолично подхватил Кощей, — они принялись делать то же, что делали всегда и в любых условиях: рядиться, кто на сей раз знатнее и ближе к трону. Часть выпала из списков, некоторые кланы ослабели — это шанс, которых мало! Другого такого, может, сто лет вперёд ещё не представится. А ты тут такой умный со своей войной.

Горыныч возмущённо фыркнул, но я успел раньше:

— Нет, я понимаю, что все они лезут наверх, расталкивая ближних локтями. А страна? Рухнет страна — с чего они кормиться будут?

Кош усмехнулся.

— Времена поменялись, Митя. Эти надеются, что чья бы власть ни пришла, они всегда при кормушке будут. Ты посмотри, кого выкрикивают.

— Да не знаю я их, кроме Муромских, никого. Да и тех поверхностно. Ни за кого слово бы не дал. Что — Мстиславский хорош? Чем? Или этот Шереметьев? Где гарантия, что завтра он снова к альвам не побежит?

— Да не туда ты смотришь, друг мой. Тебя не смущает, что чуть не треть московских бояр уже согласна польского царя Сигизмунда призвать?

— Кого? — от такого поворота я прямо обалдел.

— Корову, — хмуро усмехнулся Кош. — И даже не его самого, а сынка его Владислава. А некоторые вовсе малолетнего Александра предлагают. Мальчишке года три от силы. Представляю, какие разгорятся страсти в борьбе за опекунское место, если вдруг малыш сядет на престол! Это ж пятнадцать лет за него править можно будет!

— Э-э! — Горыныч упал наконец в кресло, продолжая возмущённо трясти руками. — А шведского Густава позвали? А? Он и без того на русский север с аппетитом смотрит, а тут ему — «Добро пожаловать!»

— Ладно, господа маги, — прервал возмущения Горыныча Кощей. — Я ради другого к вам на огонёк заглянул.

— Ярена⁈ — вскинулись мы хором.

— Чётко сказать не могу, но… Как будто тень ауры мелькнула.

— Сколько раз я поиском проходил, — меня аж досада взяла, — и ничего.

Кош помолчал.

— Тут разовые заходы не помогут. Ярена осторожная очень. Скрытная. С тех пор как игрушки со смертью для неё плохо обернулись, здорово прятаться научилась. Её полог хрен пробьёшь. Я под неё специальную… сеть построил. Поисковую.

— Постоянно действующую, что ли? — не поверил я.

— М-гм. Но имейте в виду, ребятушки, это — секрет секретный. Вы уж никому.

— Могила! — обещал Горыныч. — Ток я не понял, в какие игрушки Ярена со смертью играла?

— Мёртвую энергию не удержала, — нехотя пояснил Кош. — Пока получилось с ней совладать, лежала — чисто мумия.

— Кошмар-р-р, — передёрнулся Змей.

— Н-да, приятного мало, — согласился я. — Так, говоришь, сигнал был?

— Был, — кивнул Кош. — Если совсем честно, тень сигнала. Но рисунок точно её, сто процентов.

— Значит, жива!

— Жива. И прячется.

Эта новость на фоне творящегося трындеца внушала отдельную надежду.

Что же касалось бурлящего в Коломне раздёрганного боярско-дворянского собора, попрепиравшись с неделю, его участники получили весть, что «жабля» вернулась от Смоленска и стоит над Тушино, а к Москве подходят какие-то непонятные разношёрстные отряды — то ли казачки́организованно решили мародёрствовать, то ли новгородские ушкуйники под шумок пограбить.

Испугавшись, что скоро от столицы вовсе ничего не останется, кланы временно прекратили собачиться и выбрали своеобразный совет, который должен был управлять Русским Царством до тех пор, пока бояре не договорятся о конкретном царе. В совет вошли представители от семи наиболее сильных родов (сперва хотели трёх, но собор чуть в ножи не пошёл из-за того, что кого-то посчитали менее важным и родовитым). В итоге включили всех, кто смог устоять на вершине этой горы знатности. Семь человек.

Эти семеро и начали сколачивать войско, задачей которому поставили прежде всего отбить у мародёров Москву.

13. НЕ ЖДАЛИ

ЗИМА НА УБЫЛЬ

День начал прирастать уже не на воробьиный скок, а ощутимо, но морозы спадать не торопились. Лёд на Енисее стоял крепкий, и мужички вовсю использовали его как дорогу, особо удобную для саней. Красота, гладкость, знай себе лети — ни ухабов, ни колдобин!

В самые лютые дни навестила меня бабуля, порадовала новостью про элементалей воздуха:

— Нашла я тебе пару девчонок. Намучилась с ними, чисто нянька.

— Такие невоспитанные?

— Были, — бабушка засмеялась. — Сперва: «Не хочу, не буду! Чего ещё удумали, людишкам помогать…» Сплошные капризы да выкрутасы, — Умила хмыкнула. — Не знали, с кем связались. Ну, пришлось вразумить маленько. Сказала им: ещё раз услышу, что внуков моих и друзей их столь пренебрежительно прозываете — всю душу из вас вытрясу, нигде от меня не скроетесь.

— Прониклись? — я представил себе сцену этого укрощения. Смех и грех.

— А то! — бабушка гордо приосанилась. — Как шёлковые по струночке пошли. А дальше-то слушай, Митька. Умора! Явились мы прошлой ночью — чтоб, значицца, людей зазря не пугать.

— То-то мне донесли, что дозорные северное сияние в небе видали! Да и приморозило