Закон охоты - Андрей Александрович Васильев

— Впрочем, жизнь любого из тех, кто пришел с тобой, нас тоже устроит, — негромко, так, что ее услышали только мы, добавила тень. — Кроме мертвой, разумеется. С нее взять уже нечего.

Не сговариваясь, мы переглянулись с Метельской, а после оба уставились туда, где в траве лежали наши спутники.

Глава 7

— Девку непутевую не трожь, — очень тихо произнесла Метельская. — Она не при делах. Придурка своего сколько угодно закладывай, его не жалко. Ее не дам.

— Резонно, — подумав пару секунд, согласился я. — Она под раздачу попала случаем, вешать на нее такой долг не сильно правильно.

Если говорить честно, то подобные нюансы меня вообще-то волновали редко. Раз ты куда-то сунул свой нос, то будь готов нести ответ — так меня учил Мирослав, я эту науку усвоил крепко, хотя бы потому, что заплатил за нее по самой высшей ставке. И именно потому не сильно бы переживал, случись именно Марине стать закладной вирой, сиречь оплатой. Так карта ее легла, что теперь поделаешь? И еще — заклад все же более мягкий вариант, чем та пакостная тема, в которой присутствуют камень с распростертым на нем телом, нож с кривым лезвием, кровь и прочая нездоровая экзотика. На такое я, как и было сказано, точно не подписался бы. При любых раскладах.

Но с Метельской ссориться сейчас я не хочу — это раз. Про старшего Белозерова тоже забывать не след — это два. Хочется надеяться на то, что мне в Москве все же предстоит сколько-то лет еще жить да поживать, и в личных врагах дядьку из списка Форбс я видеть не желаю. Нет, я его не боюсь, но и нарываться на неприятности вот так, без особой нужды, не желаю. А доченька ведь наверняка ему все наши приключения от и до расскажет, случись ей в город вернуться. Поверит он в них или заподозрит, что любимое чадо снова какую-то синтетику жрать начало — не знаю, но, если не ровен час Маринка вдруг скончается при невыясненных и нехороших обстоятельствах, копать папаша начнет всерьез, после чего запросто может выйти на меня. Тем более что он, насколько мне известно, кое-что о темной стороне Москвы ведает. Кто-то, по-моему, Арвид, рассказывал мне в прошлом году, что Ходящий близ Смерти именно для этого товарища добывал гармалу, да не простую, а ту, что раз в семь лет цветет на самом старом московском кладбище, причем выдавая не более пяти соцветий. Так-то гармала есть природный яд из сильнейших, но именно эти редчайшие цветки обладают невероятной целительной силой. Мертвого из могилы не поднимут, но кое-какие серьезные заболевания могут изгнать из человека если не навсегда, то надолго. Не знаю, что этот богатей пообещал ему за труды, но думаю, награда была запредельно высока. Хотя, конечно, и молодой Ходящий хват еще тот — прибрать к рукам уникальный цветок, да еще на том погосте, где безраздельно правит самый сильный и недобрый из московских хозяев кладбищ, к которому даже отбитые на всю голову сотрудники отдела не суются — это, знаете ли, почти эпический подвиг.

Если вообще это все не байка, разумеется. Насколько мне известно, стяжательство не входит в число недостатков господина Смолина, хотя в целом всего за несколько лет он снискал славу крайне неприятного и неудобного в общении собеседника.

Ну и наконец — если Марину мне хоть немного жалко, про Аркашу я такого точно сказать не могу. Потому…

— Но этот другой должен ведать, что происходит, — добавила тень, и мне показалось, что в ее голосе я уловил еле заметную тень ехидства. Значит, не все человеческое из них ушло, какие-то крохи сути людской остались. — Нас никогда ничего не останавливало, когда мы шли к своей цели, но если есть возможность соблюсти Правду, то лучше это сделать. А она подобное утаивать не велит.

Тьфу. Теперь все стало хуже. Когда Аркаша узнает, что, по сути, принимает на себя невыполнимые обязательства, то, разумеется, откажется это делать. Да и Марина тоже. Не совсем же она дура?

— Нам достаточно известить кого-то из наших приятелей о происходящем или нужно их согласие, которое они лично вам дадут? — уточнил я. — Что доброй волей на себя этот долг принимают?

— Нужно согласие, — подумав, ответила сущность. — Без него никак.

— Тогда можно никого и не звать, — посмурнела Светлана. — Выходит, либо ты, либо я.

— Ну да, ну да, — пробормотал я. — Только вот как-то хреново выходит. Ничего не имею против того, чтобы нести ответственность за свои дела и слова, но за чужие…

— Цена названа, — равнодушно сообщила мне тень, погладив гладкую поверхность черного камня. — Либо плати, либо уходи.

— А второе условие каково? — осведомился у него я. — Если не секрет?

Может, там вообще нечто неподъемное вроде поручения добыть аленький цветок или, к примеру, достать луну с неба. Тогда, выходит, по поводу первого и париться нечего.

— Завтра или через год, или через десять лет ты или кто-то из твоих спутников, тот, кто примет на себя эту ношу, будет призван нами сюда, — не стал чиниться обитатель острова. — И уже тогда мы скажем ему, что делать, а он выполнит порученное.

Ну, хоть тут они не соригинальничали, а пошли по классике.

— Может, эта ночь вовсе никогда не настанет, поскольку нам ничего будет от вас не нужно, или вы до нее попросту не доживете, — продолжила тень. — Но слово, что вы принимаете на себя этот труд, мы получить должны.

— Поручения бывают разные, — заметил я. — Случаются и такие, что Правду нарушают. Если уж мы все по ней живем, то…

— Не беспокойся, нам известно, что требовать можно, а что нет, — перебил меня он. — Более положенного или то, что не в твоих силах, воин, мы не попросим.

— Тогда на второе условие я согласился бы. Но вот первое…

Не вру, согласился бы, хотя оно тоже не фонтан. Да, более привычное, без эффекта неожиданности, но только кто знает, что у них, древних, входит в понятие «положенное», и как высоко они оценивают мои силы? Но тут хоть можно поговорить, какие-то моменты обсудить, наметить определённые рамки, тем более что эти существа с плеча не рубят и худо-бедно на диалог