Варварины сказки - Иеромонах Тихон (Невидимов)

словно кот у тёплой печки, - и проводил дни свои на лежанке, мечтая о дивах заморских, о тех, что в арабских ночах Шехерезады являются по мановению лампы волшебной.

Избушка его стояла скромная, с резными ставнями, а работа - вода из колодца таскать, дрова рубить - казалась ему тяжелее гор.

- Эх, - вздыхал Емеля, - кабы чудо случилось, как в сказках, где Аладдин трёт лампаду, и джинны выходят, исполняя желания три!

И вот однажды, в ночь полнолунную, когда луна висела над лесом, словно фонарь султана в Багдаде, вышел Емеля к реке за водой студёной. Ведро опустил в омут глубокий - и вытащил не леща обычного, а щуку золотую: чешуя её переливалась, как перламутр в сокровищницах персидских.

Щука заговорила человеческим голосом, нежным, словно свирель пастушья:

- Емелюшка, отпусти меня в воду вольную, и по щучьему веленью, по моему хотенью исполню желания твои три! Но помни: желания - как птицы райские - летят высоко, но без сердца доброго падут в бездну тёмную.

Емеля глаза протёр, обрадовался душой:

- Плыви, щучка, в родную стихию! А желание первое - пусть печь моя сама катится в лес за дровами берёзовыми!

Щука хвостом плеснула, нырнула в глубь - и печь заскрипела, задымила, покатилась по снегу хрусткому, словно сани волшебные по ковру снежному.

Деревня ахнула: бабы всплеснули руками с бельём, что в реке полоскали, деды бороды погладили, а ребятишки запищали от восторга.

Печь вернулась с поленьями полными, но сердце Емели не наполнилось радостью полной: лень его, как демон лукавый, шептала:

- Лежи дальше, ничего более не надо.

Пустота в душе осталась - словно кувшин без вина сладкого.

Наутро прилетел к избушке ворон - чёрный, как ночь аравийская, - и каркнул весть горькую:

- Емеля, беда великая! Злой Кощей Бессмертный, тот, чья душа в яйце спрятана, яйцо - в утке, утка - в зайце, заяц - в сундуке, а сундук - на дубе столетнем, украл Варвару Красоту - До Пят Косу!

Она девица премудрая: коса её златая, как солнышко на восходе, глаза - как звёзды над озером. Заколдовал он её в башне хрустальной, окружил колдунами хитрыми да ведьмами коварными, что зелья варят в котлах медных и шепчут заклинания: «Сезам, откройся! Тьма, сойди!»

Емеля на печи перевернулся:

- А мне что за дело? Полежу я в тепле.

Но вдруг в горнице засветился свет тихий, как заря утренняя, и предстал Ангел-Хранитель его - крылатый вестник небесный, в ризах белых, ликом кротким, словно из былин святых.

- Емеля, - молвил ангел голосом мелодичным, как песнь соловья в саду райском, - Господь Бог послал меня к тебе. Ленив ты, да сердце не камень. Кощей злобный, из пещер сокровищ, крадёт свет душевный. Спаси Варвару - и обретёшь клад истинный: веру в Иисуса Христа, что сильнее всех чар колдовских и духов злобы могучих!

Емеля вздохнул глубоко:

- Ладно, полечу по щучьему слову!

И второе желание изрёк:

- Пусть щучка даст мне коня крылатого, как в сказаниях про Синдбада-морехода!

Щука явилась в видении водном, плавником махнула - и возник конь буйный: грива пламенная, крылья орлиные, что ветер рассекали.

Вскочил Емеля в седло, помчался через боры дремучие, горы крутые, где эхо повторяет заклятия древние.

По пути, у перекрёстка трёх дорог, - как в сказках Афанасьева о трёх богатырях, - повстречал он витязей славных: Силу и Хра́бра. Сила был могуч, словно дуб вековой, плечи широкие, кулаки - молоты кузнечные; Храбр - удалец, мечом владеет искусно, сердцем не дрогнет и в буре.

Сидели они у костра потухшего, грустью томимы:

- Кощей и нас околдовал: силу запер в цепях невидимых, храбрость спрятал в сосуде глиняном.

Емеля хлебом-солью поделился, рассказал про ангела небесного.

Витязи оживились:

- Поедем с тобой, брат названый! Но без веры православной - как без меча в битве.

Ангел-Хранитель вновь явился, осенил их знамением крестным:

- Зовите Иисуса Христа: Он, Царь Небесный, даст мощь божественную, крепче стен Иерихонских!

Путники преклонили колена, помолились усердно:

- Иисусе Христе, Сыне Божий, помоги нам, грешным!

И дивное чудо свершилось - как в житиях святых: Сила ощутил в жилах мощь рек полноводных, а Храбр - отвагу льва рыкающего. Конь заржал радостно и понёс их стрелой через земли зачарованные, где туманы клубятся, словно дым от кадил дьяконских.

Прискакали они к башне Кощеевой - высокой, как терем ледяной в сказке о Снегурочке, из хрусталя искристого, окружённой садом ядовитым, где цветы шипят заклинаниями, а деревья стонут, будто духи подземные.

У врат стояли колдуны в чалмах чёрных, с жезлами змеиными, да ведьмы с помелами, что парят, словно мыши летучие.

- Сезам, закройся! - завопили они хором. - Кто нарушил покой наш?

Сила кулаком ударил - земля всколыхнулась, как море в шторм; Храбр мечом взмахнул - искры посыпались, словно звёзды с неба.

Но колдуны накликали вихрь песчаный, а ведьмы напустили морок густой, где тени пляшут, как демоны в пустыне.

Емеля устрашился, за коня спрятался:

- Ой, батюшки, конец нам пришёл!

Ангел шепнул ему на ухо:

- Не робей, Емеля! Вера - ключ от врат небесных. Призови Георгия Победоносца, святого воина, что змия попирает, как на иконах древних.

Емеля вспомнил церковь деревенскую, колокола пасхальные, закрыл очи и возопил:

- Святый Георгий, ратник Христов, на помощь! Иисусе Христе, защити!

И вот - диво дивное: явился Георгий Победоносец на коне белоснежном, в латах сияющих, с копьём крестоносным.

Взмахнул он копьём - и колдуны рассыпались прахом, как листья осенние; ведьмы с визгом унеслись на помелах, вопя:

- Ай, вера жжёт, как огонь адский!

Вихрь утих, морок рассеялся, сад зазеленел листвою доброй, цветы запели псалмы тихие.

Кощей Бессмертный выскочил из башни - тощий, как тень от пальмы в полдень; очи горят углём, борода клочьями.

- Кто посмел потревожить вечность мою? - зашипел он, словно змей в саду Эдемском. - Душа моя в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в ларце на дубу!

Накликал он змей огненных, духов нечистых, что кружат вихрем, как горячий ветер с гор Ливанских.

Витязи бились доблестно: Сила змей топтал сапогами железными, Храбр духов сек мечом булатным.

Но Кощей хохотал:

- Не одолеть меня без чуда вышнего!

Емеля дрожал, как лист осиновый, но Ангел вновь ободрил:

- Теперь Самого Иисуса Христа призови! Он - Свет миру, сильнее царей земных и султанов восточных, и чародеев всех.

Емеля пал