Ташкент: архитектура советского модернизма, 1955–1991. Справочник-путеводитель - Борис Чухович

Макет Саперной площади. 1966

Представить впечатления, которые Саперная площадь вызывала у ташкентцев в годы проектирования и строительства, можно по газетным статьям, чьи авторы, захлебываясь от восторга, видели в возводимых зданиях предвестников счастливого будущего. Приведем пример одной из таких заметок: «Старожилы Ташкента помнят этот безотрадный пятачок на скрещении Саперной и Руставели. Замшелые лавчонки, толпы, штурмующие редкий трамвай, кривые и косые домишки, построенные, наверно, еще задолго до памятного восстания саперов, о котором напоминало название улицы. Нет, нельзя сказать, что все преобразилось вмиг. Ансамбль как бы прорастал из толщи грязи, пыли, чада. Прямая, как взмах меча, пролегла улица Руставели, и шарахнулись от нее в стороны древние халупы. Напротив, за скопищем таких же домиков поднялись многоэтажные желтые корпуса, заранее равняя строй по линиям будущего проспекта. Однако тогда еще не было ясно всем, что у архитекторов на уме. <…> Здравствуй, новая площадь! Светлые головы тебя задумали, умелые руки расстелили тебя под моими ногами, под колесами моих машин. Никогда уже не узнают о тебе те, чье имя ты носишь — Саперная. Но мы-то знаем: люди, лежащие в братских могилах по соседству с тобой, хотели, чтоб их внуки жили именно в таком городе!»[123].

48-квартирный жилой дом с Агентством ГВФ. 1965

В Ташкенте строения на площади воспринимались действительно как беспрецедентные для своего времени. Жилой дом с юго-западной стороны перекрестка был первой в городе девятиэтажкой. Газеты многократно публиковали фотографии его проекта и строительства, подписи к которым возвещали чуть ли не новую эру градостроительства: «Приходит конец не только глинобитному, но и одноэтажному Ташкенту. Столица республики растет ввысь. Красивые, благоустроенные и прочные дома поднимутся в городе на 4, 9 и 16 этажей. В ближайшие дни примет новоселов первый высотный дом на Саперной площади»[124]. Журналисты торопливо перечисляли новейшие бытовые удобства, которые вскоре станут обыденными: «Девятиэтажный дом займет небольшую площадь — всего 18 на 18 метров. Высота его — 32 метра. Дом со всеми коммунальными удобствами — лифтами, кондиционными установками, воздушным отоплением, газом, мусоропроводом, солнцезащитными устройствами. В каждой квартире, а их будет 48, предусмотрены лоджии. Фасад здания снизу до верху украсят витражи»[125]. Футуристичный образ дополнял первый этаж, где архитекторы запланировали городское Агентство гражданского воздушного флота, подобное аэровокзалам в Ленинграде и Москве. Здесь предполагалось разместить не только авиакассы, но и регистрационные стойки, чтобы пассажиры могли зарегистрироваться на рейс и, сдав багаж, направиться в аэропорт автобусом-экспрессом.

Гостиница «Интурист» («Россия»), западный фасад. 1963

Перспектива гостиницы. 1963

Еще с одного угла к перекрестку примыкал Дом моделей, включавший производственный пятиэтажный швейный корпус и двухэтажный блок с демонстрационным и выставочным залами. Сочетание разных функций не помешало архитекторам найти элегантное решение: из двухэтажного вестибюля, выходившего на улицу Шота Руставели, можно было пройти в пятиэтажный корпус с ленточным остеклением и строгим ритмом переплетов, а также в демонстрационно-выставочный блок, расположенный под углом к первому и выходивший на улицу Саперную. С запада его целостный объем обработали вертикальными солнцезащитными ребрами, а с юга — мозаичной композицией (художник Альфред Мазитов). Такое решение вытекало из градостроительной ситуации: западный фасад служил фоном для расположенной рядом гостиницы, а стена с мозаикой — монументальным акцентом площади. Впрочем, популярной она станет уже в XXI веке, в годы бума моды на советскую мозаику. Сразу после появления мозаичной композиции ее сурово раскритиковали на конференции Союза художников Узбекистана по монументальному искусству. «Выступавшие на конференции подняли важный вопрос, — писал присутствовавший на ней журналист, — о синтезе монументальной живописи и скульптуры с архитектурой. Нередко бывает так: архитектор строит здание, „привязывает“ его к местности, а потом предлагает художнику-монументалисту что-нибудь „дорисовать“ на сером торце. Художник старается, но мало что может добавить — рисунок на торце никак не компонуется с ансамблем. Так получилось, в частности, с мозаикой на ташкентском Доме моделей. Думается, в этом случае уместнее было оставить стену чистой, серой: она гармонировала бы с широкой открытой площадью»[126]. Если в общественное восприятие мозаики время внесло свои коррективы, то в другом вопросе минимализм новой архитектуры точно оказался спорным: швейные цехи главного корпуса, выходящие широкими окнами на юго-восток, прогревались солнцем в течение большей половины рабочего дня.

Гостиница «Россия». 1967

Центром ансамбля задумывалась гостиница «Интурист», впоследствии получившая имя «Россия». Главная гостиница города — «Ташкент» — была построена в 1956 году; за это время она порядком обветшала, но моральный износ выглядел значительнее физического: что считалось приемлемым на изломе сталинского времени и хрущевской реформы, в середине 1960-х представлялось безнадежно устаревшим. В 1960 году в Узбекистане вышло правительственное постановление о строительстве в Ташкенте трех гостиниц «на 1016 коек», а также о выделении дополнительных двух миллионов рублей на строительство гостиницы ташкентского аэропорта[127]. Как следствие, в середине 1960-х в городе появились несколько новых модернистских зданий: гостиница «Космос» (1964) для транзитных пассажиров и экипажей авиарейсов; гостиница-интурист в поселке Дурмень (1964); гостиница ЦК на улице Германа Лопатина (1968); гостиница «Саехат» (вторая половина 1960-х годов). Но на какое-то время главной модернистской гостиницей стала «Россия».

Выставочный зал Дома моделей. Кон. 1960-х

Интерьер банкетного зала гостиницы. 1963

Вид дворика из ресторана гостиницы. 1963

Здание разрабатывалось на основе ленинградского проекта серии ТР-02–5, но в него было внесено множество уточнений. В частности, несущие кирпичные стены, пригодные для строительства в центре России, заменили более надежной в сейсмическом отношении железобетонной каркасной конструкцией. Согласно новым требованиям, количество типовых элементов заводского изготовления повысили на 20–30 % по сравнению с типовым вариантом. Построенный отель вмещал 320 мест, ресторан и кафе, гостиную с бильярдной, а также дополнительные службы, которые свидетельствовали о прогрессе: парикмахерскую, почту, сберкассу, телефон с внутренней АТС на 300 номеров, химчистку и даже телеграф. Верхний козырек на крыше явно указывал на намерение устроить здесь в корбюзианском стиле бар или летнее кафе.

Солнцезащита решалась в духе ранних 1960-х. Ее не пытались использовать как предлог для декорирования здания в «национальном» стиле. Напротив, архитектор нашел способ обойтись без всевозможных дополнительных украшений и применил в качестве защиты от солнечных лучей выступающие лоджии. При этом их ритм не выглядел монотонным, так как лоджии были разной ширины, а вход маркировался четырехэтажной ритмической «сбивкой» номеров улучшенной планировки. Запроектированное централизованное кондиционирование воздуха, а также панельное отопление[128] позволяли сделать