Ваше Сиятельство 9 (+иллюстрации) - Эрли Моури

Барон Милтон услышал испуганный голос Элизабет:

«Майкл, дорогой! Умоляю, сделай все, что они просят! Это страшные люди! Они убьют и тебя, и меня! Наша жизнь сейчас висит на волоске! Добудь для них эти чертовы переводы! Проси Елецкого! Придумай что-нибудь! Майкл, ты же у меня умный! Ты знаешь…» — ее речь оборвался от ее же вскрика.

Глава 8

Предатель

Мои опасения подтвердились. Пока не на сто процентов, но все шло к этому.

Вимана приземлилась на лужайке у правого крыла Багряного дворца, и третий камергер, видимо уже получивший самые свежие инструкции свыше, сказал:

— Александр Петрович, понимаю, у вас могли быть какие-то иные планы, но их придется отложить. Видите ли, распоряжение императрицы. Прошу следовать за мной.

— Хотелось бы сначала домой. Хотя бы привести себя в порядок, переодеться. Не могу же я предстать перед самой императрицей в таком виде! — несколько фальшиво возмутился я. Предстать-то я, конечно, мог перед Глорией в любом виде — этот вопрос меня не слишком заботил — но мне категорически не нравилось, когда кто-то, пусть даже венценосный, распоряжается моим временем и свободой. А вид мой… ну да, одежонка нечистая, особенно сорочка, порвана в нескольких местах, испачкана сажей вечернего костра. Однако сам я вполне себе ничего: отмыт до приятнейшего благоухания в ванне императрицы. В нее мы в нее с Ольгой Борисовной дважды окунались. И в последнее омовение меня посетила очень постыдная мысль… Не хочется ей делиться, но скажу: «а что, если бы в этой самой просторной и удобной ванне вместе со мной оказалась сама императрица?». Таких нескромных дум я устыдился, мигом отбросил их, но вообразить успел и осадочек остался.

— За это не беспокойтесь! О вашем виде, вернее одежде, доложено непосредственно ее величеству. Она примет вас так, как вы есть. Так что, прошу, — третий камергер ее императорского величества сделал многозначительный жест в сторону дворца.

— Не надо спорить — иди, Елецкий. Как освободишься, не забудь обзавестись новым эйхосом и сразу передать его номер мне через папу, — сказала Ольга Борисовна, подразумевая, что ей тоже придется обзавестись новым устройством связи.

— Вы, ваше сиятельство, можете подождать Александра Петровича в Малахитовом зале или, если угодно, вас доставят в любую точку столицы на этой же вимане, — сказал Эрест Павлович, обращаясь к княгине.

Ольга с утра была немного не в настроении. Даже не знаю, в чем причина. Казалось бы, после стольких не во всем приятных приключений, возвращение на родную землю должно радовать, как-то особо вдохновлять, но Ковалевская стала хмурой, неразговорчивой. Мне следовало спросить ее, в чем причина смены настроения. Может причина в общении с Борисом Егоровичем, который в ответном сообщении ее слегка поругал, что, кстати, случилось при мне впервые. Да и ругать ее было не за что. С любым из нас могло случиться такое, особо если учитывать, что Ольга села в эрмимобиль барона Кузьмина не по своей воле, а под влиянием Даши — на самом деле очень сильного ментального мага. Мне стоило объяснить это князю, как и многое из произошедшего в тот роковой день. Но для внятных объяснений пока не предоставилось возможности и времени.

Для себя я решил, что как только повидаюсь с мамой, так сразу отошлю сообщение Борису Егоровичу с просьбой о встрече: визит к Торопову, встреча с Элизабет, Ленской, Родериком и Талией — это все чуть позже. В общем, меня ждет сумасшедший день, и видимо не один. А Глория в ближайшее время может сделать его еще более безумным и неприятным. «Только бы не Индийское Семицарствие прямо сейчас!», — подумал я и обратился к богине: — «Арти, посодействуй, а? Как-то там, своими небесными путями-возможностями!», — при этом прекрасно понимая, что все это вне компетенции Небесной Охотницы, и даже Перун не держит в руках нити событий, записанных в Вечной Книге.

— Спасибо, не стоит беспокойства, — отозвалась Ольга на предложение камергера и, повернувшись ко мне сказала: — Я к Денису Филофеевичу загляну. Думаю, ему будет полезным знать, как все было на самом деле.

— Ты обижена на отца? — спросил я, не совсем понимая причины ее испорченного настроения.

— Нет. Просто пока мы здесь, хочу воспользоваться моментом. И тебя не хочу отягощать своим ожиданием у дверей Глории, — княгиня усмехнулась и направилась к аллее, ведущей к центральному входу в Багряный дворец.

У Ковалевской бывают капризы, которые сложно понять и сложно объяснить. Я не стал ломать голову, что с ней в этот раз. Вместо этого сказал дожидавшемуся камергеру:

— Ну так ведите!

Аудиенции долго ждать не пришлось. Только я попросил сигарету у гренадера, стоявшего в карауле у высоких дверей, как они открылись и меня пригласили.

Глория сидела за письменным столом, покрытым темно-красным бархатистым сукном. Едва она увидела меня, как ее глаза тут же стали сердитыми.

— Здравия, ваше величество, вам и императорскому Дому! — я отвесил сдержанный поклон.

— Елецкий, мое здравие очень подорвано твоими поступками и твоим бессовестным отношением к моим поручениям, — сказала она, перевернув лист с каким-то документом. — Подойди ближе.

— Да, ваше величество, — я подошел почти вплотную к столу. — Если говорить о ближе… То мне бы хотелось быть к вам еще ближе. И хотелось, чтобы у вас не было причин сердиться, но обстоятельства иногда сильнее меня и даже всех нас. Вы же знаете причины, почему я не воспользовался вашей виманой в тот же день? Надеюсь, Гера сказала хоть что-то в мое оправдание?

— Сказала… — лицо императрицы стало еще более недовольным. — Если бы ты не был в таких странных отношениях с самой богиней, я бы тебя не во дворец пригласила, а отправила в Северно-островную губернию на постоянное место жительства. Там бы сидел среди вечных льдов и думал уже вовсе не об отдыхе на Карибах. Я же предупреждала, что ты можешь мне потребоваться и это будет очень срочно!

— Величайшая из богинь, спасибо тебе за заступничество! — я шутливо и притворно сложил руки на груди, хотя Геру должен был бы благодарить со всей искренностью

— Елецкий, не паясничай! Нет оснований для шуток и настроения для этого нет, — сердито произнесла императрица.

— Извиняясь, ваше величество, я лишь хотел поднять вам настроение. Хочу заметить: даже самые серьезные дела лучше решаются с улыбкой и в добром