Таинственные дневники Лиса Корнелия - Микаэль Брюн-Арно

смог простить себе произошедшего, Корнелий развязал свой свёрток и поскорее положил в него новые сокровища, чтобы их созерцание не наводило его на ненужные мысли. Тот, кому суждено когда-нибудь взять это в лапы, станет обладателем величайших богатств. Впрочем, насколько можно судить по приключенческим романам, каждое сокровище бывает и неизменно связано со страшным проклятием.

— Дедушка, это ты? — произнёс вдруг тоненький голосок за спиной старого лиса.

В дверях гостиной стоял прелестный лисёнок в большой, не по размеру, хлопчатобумажной пижаме, с тряпичной куклой в лапках. Конечно, его разбудила гроза, но, судя по тому, как слипались его глазёнки, малыш уже был готов снова заснуть.

— Тихо, тихо, мой большой мальчик, — ответил Корнелий и поднял лисёнка, стараясь не обращать внимания на новый приступ головокружения. — Ты же не хочешь разбудить папу и маму? Да и я не хочу. Знаешь, что папа может очень рассердиться, если ему не дадут как следует поспать…

— А что ты тут делаешь, дедушка? — спросил лисёнок, когда они пришли в его спальню. — Ты пришёл за книжкой? Тебе, наверное, скучно в Ежовой больнице?

— Я, наверное, просто очень соскучился по моему маленькому Арчибальду, и мне захотелось увидеть его мордочку перед сном и приласкать его, — шутливо проговорил Корнелий, разглаживая когтями подушку внука. — А если серьёзно, мой сладкий лисёнок, скажи мне, ты умеешь хранить тайны?

— Конечно! — ответил Арчибальд и высоко поднял лапку. — Клянусь тебе четырьмя орешками из моей копилки! У тебя всё в порядке, дедушка? Хочешь, я одолжу тебе деньги?

Корнелий, сидя на краю кровати, отчаянно старался побороть головную боль, отдававшую в кончик носа. У него оставалось не так много времени до того, как в его голове прогремит новый удар грома.

— В этом нет нужды, мой большой мальчик. Оставь себе всё, что сумел скопить. Я бы очень хотел, чтобы ты пообещал мне никому не рассказывать, что я приходил сюда сегодня ночью, хорошо? Пусть это будет наш с тобой секрет. Ты не должен говорить об этом ни с папой, ни с мамой. Ты понял?

— Обещаю, клянусь! Можешь мне до-о-о-верять, — произнёс малыш, широко зевая.

— А теперь надо спать. Только не забывай, Арчибальд, молчок! Рот на замке.

— Молчок, да, конечно… Спокойной ночи, дедушка…

— Спокойной ночи, мой большой мальчик, — прошептал Корнелий, и, прежде чем уйти, убедился, что светящаяся гнилушка, игравшая роль ночника, не погаснет в ближайшие минуты.

Он вышел и закрыл за собой дверь, крепко прижимая к сердцу свой узелок. Хозяин Книжного магазина думал обо всех потрясениях, которые могли вызвать эти простые листочки бумаги. Впрочем, он не унывал. Несмотря на холод и дождь, несмотря на боль, пульсировавшую в висках, словно в голове у него качался часовой маятник, старый лис делал то, что ему велел долг.

В ту ночь Корнелий постучал в двери четырёх домов и, воспользовавшись любезной помощью их обитателей, разделил своё сокровище на четыре части. С этого момента судьба этих четырёх зверей изменилась раз и навсегда. Тому, кто пожелал бы узнать всю правду об этой истории, о семье Лисов и о Книжном магазине Зёленого Бора, пришлось бы провести самое настоящее расследование. Когда на рассвете Корнелий вернулся в свою комнату, находившуюся в стволе дерева рядом с Книжным магазином, и почувствовал знакомый запах кожаных переплётов и натёртых воском деревянных полок, он не мог сдержать улыбку. Он понимал, что сегодня, может быть, он ложится спать в этой комнате в последний раз. Ночное приключение утомило его, и он с трудом написал последнюю записку, похлопал по крышке своего сундука, а потом улёгся на привычную подушку и провалился в сон, уже не думая ни о чём. Дождь за окном вскоре прекратился, а утром на безоблачном небе взошло солнце. Увы, буря, разразившаяся в ту ночь в голове старого лиса, навсегда захлопнула двери темницы, в которую погрузился его разум.

Взяться за перо

В наши дни в Зелёном Бору…

Сидя в своём удобном кресле с вышитой накидкой, Лис Арчибальд размышлял над тем, как лучше начать повествование. Дело было в воскресенье, солнце поднялось уже высоко. Однако листы бумаги на старом деревянном секретере оставались совершенно чистыми. Лис принюхался — от запаха пирога с клубникой и ревенём, запекавшегося в духовке, его пасть наполнилась слюной. Ну что тут поделаешь! Ни один начинающий писатель не сможет написать больше двух-трёх строчек, если будет испытывать такой голод!

— Ох, дедуля! Интересно, одобрил бы ты скромные сочинения своего лисёнка? — вздохнул Арчибальд, устремив взгляд на висевший над книжным шкафом портрет своего предка.

История, которую намеревался написать Арчибальд, отличалась от других рассказов. Впрочем, именно поэтому он и решился взяться за перо. Несколькими неделями раньше, в самом начале лета, владелец Книжного магазина покинул Зелёный Бор и отказался от привычного образа жизни, чтобы помочь своему другу Фердинанду, страдавшему болезнью Забвения, найти книгу его воспоминаний, ту самую, которую лис продал в своём магазине, не записав имени покупателя. Путешествуя по благоухающим лесным тропам, Лис и Крот побывали в невероятно красивых местах и встретили на своём пути удивительных животных, которые стали их друзьями, и все вместе они помогли Фердинанду достичь заветной цели. В конце этого невероятного приключения крот нашёл нечто большее, чем просто воспоминание: давно потерянного маленького сына, Крота Руссо, который теперь уже вырос и мог позаботиться об отце. Они жили в чудесном домике на опушке Зелёного Бора, в том месте, где деревья уступали место роскошным лугам. Его жены Миры уже не было с ними, но они чувствовали её присутствие каждый раз, когда садились за стол выпить чаю и когда ходили гулять, а когда они засыпали, она приходила к ним во сне, как наяву, и от этого сны становились сладкими, как клубника с сахаром, но, увы, они и заканчивались так же быстро, как это лакомство…

— Ну вот что, Фердинанд, думаю, сегодня мне не удастся описать наше путешествие, — пробормотал лис, закрывая чернильницу и беря в лапу фотографию, на которой его друг был запечатлён вместе со своим сыном. — Мне бы очень хотелось воздать должное и вам, и вашей дорогой Мире. Но я словно слышу голос моего отца: «Да как ты можешь помышлять о том, чтобы написать книгу? Ты не писатель, ты продавец книг в Зелёном Бору, и я доверил тебе благородное дело нашей семьи. Если ты думаешь, что кто-то