За дальним лесом - Алексей Гаврилов

и что нашёл, в какие передряги попал и что увидел, где побывал, я предлагаю вам прогуляться с персонажами этой новой сказки, тем более, что сойти с дистанции вы можете в любой удобный для васмомент по своему желанию и с удовольствием затеряться в бескрайних васильковых полях. А самые стойкие будут в последующем вознаграждены предложением продолжить столь увлекательноесказочное путешествие, начатое когда-то с небольшого шуточного наброска и выросшее впоследствии по воле автора до длинного, как удав, рассказа, плавно перетекающего то ли в повесть, то ли в поэму в прозе.

В поисках приключений

«Занималась алая заря…» предисловие.

2019 году посвящается

«Июль»

За морями, за полями. За синими лесами. В краях родных иблизких дело было так:

Яркий солнечный летний день чеканил настенными часами свои шаги. «Ку-ку» – прокуковала в лесу кукушка. «Бам! Бам! Бам!» – авторитарно поправили её добротные, старинныенастенные часы, указывая на то, что она отстала от жизни.

– Не очень-то и хотелось, – обиделась кукушка и улетела. Стало тихо.

– Кукареку! – разнеслось вдруг по округе. Это у петуха сдали нервы, и он сорвался на крик.

– Га-га-га, – загоготали недовольные, потревоженные гуси и пошли к петуху на разборки.

Жизнь в селе шла своим чередом.

У петуха была силенсофобия – боязнь тишины, и именно поэтому он всегда топтался возле кур, которые беспрерывно гребли землю своими лапами и этим создавали хоть какие-то шорохи, а по утрам, едва проснувшись, с первыми лучами солнца, сразу же поднимал крик, сотрясая воздух своими децибелами, чтобы разогнать, ещё дремавшую по углам, ночную тишину. Ему было стыдно признаться в постигшей его фобии, и он придумал легенду, повсеместно рассказывая споказной гордостью, что работает в колхозе на полторы ставки будильником, и что днём ему тоже надо тренироваться, дабы не потерять квалификацию.

Но гусей мало трогали такие рассказы. У них всегда и во всём был исключительно свой взгляд на деревенский порядок.

А между тем, жаркий июльский полдень пробрался в зенит, и оттуда, сверху колыбельно размаривал всех устроить сиесту – слово ранее не знакомое на Руси, но всегда свято исполняемое нашими далёкими предками. Так стоит ли нарушать традиции? В такое время только мухи неистово бьются о стекло, сходя с ума о жары. Неподходящий пример для подражания.

Я вышел в сад, кинул под яблоню старое покрывало и уютно устроился в тени зелёной кроны. Солнце подмигивало мне сквозь листья большого дерева, думая, что я решил поиграть с ярким другом в прятки, но я сделал вид, что не обращаю на него никакого внимания. Я с превеликим удовольствием растянулся на покрывале, задумался о своём и вскоре задремал…

«Смуглянка»

– Маруся, можно тебя попросить? – мама отложила дела и подошла к девочке, которая сидя на диване, вышивала на пяльцах крестиком какое-то заграничное слово, – Сходи к бабушке, проведай. Заодно пирожков ей захватишь. Правда им уже два дня. Но это ничего. Она будет рада. Особенно тебе,– мама явно решила выставить девочку из дома и отправить погулять. Но девочкуона выставила не точтобынапором, а так, слегка направила: Попросила сходить к бабушке. И вполне ласково и с любовью добавила:

– А домашнее задание потом доделаешь, рукодельница ты моя– ещё больше половины лета впереди. Надо, надо дышать чистым воздухом, вдыхая аромат луговых цветов и любуясь проплывающими над головой облаками.

Да-да: в жизни каждой женщины одарённой семьёй бывают моменты, когда хочется побыть наедине с собой. И чтобы хоть сколько, но никакой перспективы, что кто-то окажется рядом. Только я и я – любимая. Больше никого. День ли, несколько часов или всего-то минут 15, но желательно регулярно, чтобы просто спокойно выпить чашечку крепкого кофе, погружаясь как на батискафе в свои мысли, без внутреннего содрогания, что в любой момент может кто-то подойти и отвлечь разговором или вопросом. А уж целый день можно с истинным блаженством посвятить себе любимой без остатка. Даже простая уборка в такие дни доставляет удовольствие. А ещё, можно достать из гардероба и спокойно примерить своё любимое нарядное платье, которое всё нет повода куда-нибудь надеть и произвести неотразимый эффект на окружающих, благоговейно покопаться в шкатулке с драгоценной бижутерией и, может быть, тоже что-нибудь, наконец-то, примерить на себя, достать, посреди летнего зноя, из чехла необыкновенно любимую и красивую шубу и покрутиться в ней перед зеркалом, погладить её мягкий и приятный мех, мечтая, что скорей бы пришла зима и можно было бы уютно прогуливаться в ней на морозе, сознавая свою величественность и привлекательность. А ещё, лёжа на диване полистать модный журнал, закинув на спинку дивана свои красивые ноги, съесть что-нибудь вкусненькое, пока никто не видит и не надо никому предлагать поделиться. Да мало ли что ещё. У настоящей женщины всегда в запасе много таких вот важных дел. А сегодня в воздухе так и летало такое настроение – заняться домашними делами и противится этому не хотелось. Поэтому Марусе пришлось идти.

Девочка отложила в сторону пяльцы и стала собираться в дорогу. Путь был не близкий – бабушка жила одна, в лесу, и к её дому пролегала старая партизанская тропинка.Мне даже думается, что в молодости бабушка сама была в партизанском отряде, и эта привычка жить в лесу сохранилась у неё на всю оставшуюся жизнь, иначе как можно объяснить её такое отшельническое поведение? Разве что отсутствием приказа свыше покинуть расположение и возможность переселиться к родственникам на старости лет. Или долгая, многолетняя привычка. Как бы там ни было, а вот так и жила бабушка много лет одна, в лесу, вдалеке от родных, старая партизанка. А девочка была в семье вроде как связной, и ей было не привыкать ходить туда-сюда-обратно в одиночку через лес, и носить с собой гостинцы, записки и устные послания. Девочка к таким прогулкам уже привыкла и, в общем-то, ничего не боялась. Так, иногда, по обстоятельствам.

Мама вручила девочке зашифрованную записку для бабушки, написанную невидимыми, самодельными чернилами на обрывке старой газеты, в корзинку положила несколько пирожков, завёрнутых в папирусную бумагу,предварительно перед этим на дно корзины засунула старенький, местами подёрнутый ржавчиной, но вполне ещё рабочий «Парабеллум» и уложила туда же что-то ещё, заботливо завёрнутое в тряпицу,пояснив при этом назидательным тоном:

– Это гранаты. Будь с ними поаккуратнее.

– Ага, – ответила девочка, давая понять, что вполне осознала важность вверенного ей груза и оказанного ей доверия.

Сборы были окончены и женщина выставила девочку со всем этим добром за дверь,