Пограничье - Надежда Храмушина

уже спят. Поцеловал он каждую, головки их светлые погладил, и снова навалилась на сердце его печаль пуще прежнего. Спал ли он, или не спал, так он и не понял. А утром пораньше, пока дочки не проснулись, запряг лошадь да снова поехал к старой мельнице. Едет, всем богам молится. До чёрного тополя бежал, не помня себя. Смотрит, а там стоит избушка, а рядом на скамеечке его Пелагея сидит, пирожок кушает. Подбежал он к ней, упал перед ней на колени, руки ей целует. А она ему: «Ты что Тихон? Что случилось?» А он и слова не может сказать. Вышла старушка из дома, подошла к Тихону и говорит: «За что ты меня вчера проклинал? Я тебе добро сделала, а ты мне так отплатил. За это я возьму твоего сына себе в услужение, когда ему исполнится семнадцать годков». Сказала — как отрезала. И пропал дом её, и старушка с ним. Вернулись Тихон с Пелагеей домой. Пелагея не помнила, что было с ней ночью у старухи колдуньи, а Тихон спросил один раз, да больше и не стал. И вот пришло время Пелагее рожать, и разродилась она здоровым мальчиком. Только все дочки у Тихона с волосами цвета льна, русые, а сын родился с тёмными волосами. Тихон был на седьмом небе от счастья. Да какая разница, какого цвета у него волосы, главное — у него есть сын! Об угрозе старухи забрать сына он и думать забыл. Впереди семнадцать долгих лет, старуха уже в преклонных годах, так что она сама ещё, может, не доживёт до этого времени. Сына Тихон назвал Радомиром, так как он стал его долгожданной радостью. Парень рос смышлённым и трудолюбивым. Все в семье обожали его — и сёстры, и родители, и бабка. За что бы ни взялся Радомир, всё у него выходило ловко и быстро. В девять лет Тихон отдал Радомира в ученики скорняку. Тот тоже его хвалил, говорил, что руки у парня растут оттуда, откуда и положено им расти. Но чем ближе приближалось время, в которое должна была появиться колдунья, тем грустнее становился Тихон. Он и к знахарке не раз наведывался, да только та отвечала ему, что закрыто перед ней будущее его сына. Они с женой, бывало, сядут вечером у окна, и вздыхают, словно предчувствуя неминуемое расставание с любимым сыном. Извёлся Тихон весь, и опять пошёл к знахарке за советом, как колдунью обмануть. А та уже совсем старой стала, плохо слышала и плохо видела. Но когда ей Тихон сказал, что хочет обмануть колдунью, она замахала на него обеими руками: «Что ты! Сделай так, как сказала тебе колдунья! Не гневи её! А как она разозлится? Да нашлёт на весь твой род проклятий? У тебя ведь, кроме сына, ещё в семье шесть дочек, внуки уже пошли». Отказала знахарка в помощи Тихону, да ещё и пригрозила ему, чтоб не думал накликивать на всю деревню беды. И вот этот день настал. Тихон думал, что колдунья сама за сыном придёт, а нет, Радомир молча покидал с утра вещи свои в мешок, поклонился всем и пошёл. Пока у Тихона и остальных домочадцев оторопь прошла, Радомир уже из ворот вышел. Ох, и заголосили бабы в один голос! Догнали его, прямо посередь улицы в ножки ему вцепились, повисли на нём. Тихон прижал его к сердцу, крепко прижал. Радомир дождался, пока все поуспокоились и говорит: «Что вы так убиваетесь! Да увидимся мы ещё, чай не на войну иду». И ушёл, как ни молили они его остаться. И правда, каждый год приходил повидать родителей Радомир. Об учёбе своей у колдуньи ничего не рассказывал, о том, где и как живёт, тоже молчал. Серьёзный стал, неразговорчивый, лишний раз и не улыбнётся. Поможет отцу с матерью по хозяйству и уйдёт обратно, не знамо куда. А в один год не приехал. Ждали его, ждали, а его нет. И другой год не приехал, и третий, и пятый, и десятый. Родители смирились с этим. Живой, и слава богу! Что тут делать, вырос сын. Раз профессии его колдунья научила, голодным не останется. Но каждый вечер, в любую погоду, Тихон с Пелагеей выходили к околице и вглядывались в горизонт, не появится ли на дороге их сын, их Радомир. А потом в их края мор великий пришёл. В деревнях не успевали гробы делать, закапывали покойников прямо в мешках. И пошёл слух, что напасть эту на людей наслал какой-то колдун Шифин, с которым князь местный не рассчитался за услугу. Вот Шифин и осерчал. Умерла сначала у Тихона старшая дочь со всей семьёй, потом две другие дочки со своими семьями. Тяжело заболела Пелагея, и Тихон приготовился к самому худшему. И вдруг вечером, возле двора его, остановился всадник на вороном коне, покрытом богатой попоной. Слез всадник с коня, привязал его к ограде и к дому идёт. А камзол на всаднике бархатный, весь золотом расшит, и камни драгоценные на нём блестят. Зашёл он в дом, поклонился, и Тихон ахнул. Это же сын его любимый, Радомир! Да такой он красивый да статный стал, только на висках седина серебрится. Бросился к нему Тихон на грудь, обнял и сжал так, будто от этого сама жизнь его зависела. Радомир тоже обнял отца и спросил: «Мать жива ещё?» Потом, не дожидаясь ответа, шагнул за занавеску к кровати, где лежала мать, достал маленькую бутылочку с какой-то жидкостью, и капнул ей на губы. Постоял, посмотрел, и говорит: «Сейчас пусть поспит, а утром здоровой проснётся». Тихон на стол поставил кринку молока, пирог, чтоб сына покормить, да тот даже не присел, засобирался обратно. Тихон спрашивает его: «А откуда ты узнал, что мать заболела? И откуда у тебя такое лекарство замечательное, что сразу вылечил её?» Радомир стоит, смотрит на него и молчит. И тут понял Тихон, кто его сын. «Так ты и есть тот колдун Шифин, который мор на нас наслал!» Радомир вздохнул, и говорит ему: «Прости отец, но никто не должен знать, кто я такой, иначе силу мою мне не сохранить». Подошёл к отцу, взял его за руку, и тут же Тихон рухнул на пол бездыханный. А Шифин перешагнул через него, вышел из дома прочь, сел на коня своего и ускакал, и даже не оглянулся.

Алексей Александрович Сакатов, наш непревзойдённый специалист по оккультным наукам, дочитал последние слова, посмотрел на меня и спросил:

— Ну как?

— Господи, какая