В Долине Двенадцати Лун - Регина Альба

трудится. Вот как-то раз встала она с утра пораньше и отправилась на колодец по воду. А там Павел бочки водой наполняет. Увидел Машутку и спрашивает:

— Где, девушка, я мог тебя раньше видеть?

Ну, она и рассказала ему все как было, что в тот день, как он отправился по свету счастья искать, они в дом мачехи после смерти ее отца возвратились.

— А, так ты и есть та самая Машутка из дома на холме? Мне о тебе брат говорил.

— Да, я и есть, только некогда мне с тобой разговаривать: у меня дел много.

Набрала она воды и собралась уходить. А Павел взял ее ведра, поставил на свой воз и проводил ее до дома. Понравилась ему Машутка: сколько он по свету бродил, а краше, добрее да приветливее девушки не встречал.

А Алевтина, ничего не подозревая, решила воспользоваться дружбой Машутки и Гошика и пригласить братьев к ним на обед. Вот поехала она с Марфуткой в город за нарядами, а падчерице наказывает:

— Приготовь обед и пригласи братьев к нам, а тут и мы как раз вернемся.

Сказано — сделано. Алевтина с Марфуткой отправились на ярмарку, а Машутка у печки хлопочет. Долго ли, коротко ли, вернулись они, а тут и братья к ним пришли. Сели за стол. Мачеха со своей дочкой расфуфыренные сидят, а падчерица хоть и скромно так одета, но Павел с нее глаз не сводит.

Тут Алевтина спрашивает братьев: мол, как им угощение? Они его само собой нахваливают, а она:

— Это все моя Марфутка наготовила: она у меня на все руки мастерица!

Вот собрались братья уходить, поклонились, поблагодарили, домой воротились, Павел и спрашивает брата:

— А кто помогал тебе дом к моему приезду подготовить, уж не Марфутка ли? Обед-то у этих хозяюшек точь-в-точь такой же вкусный был, как тогда, когда я из странствий возвратился.

— Что ты — Марфутка! — отвечает Гошик, — скажешь тоже! Да она отродясь ничего по дому не делала. Это все Машутка!

— Я так и думал!

А Алевтина заметила, что Павел все на Машутку поглядывает, испугалась, а ну как приглянется ему она, а не Марфутка, да и замыслила избавиться от падчерицы любым способом. Она и так у нее всю работу по дому делала, а тут и вовсе мачеха на нее взъелась, день и ночь ее погоняет да попрекает: и то ей не так, и это не этак. В конце концов, как-то под вечер обругала ее и выгнала вон из дома:

— Иди куда хочешь, а только нет у тебя теперь ни дома, ни матушки и ни сестрицы!

Сказала и захлопнула дверь, да еще и на засов закрыла, а Машуткино приданое в сундук к своей дочке положила.

И пошла Машутка куда глаза глядят. А надо сказать, что их дом потому и называли «домом на холме», что он стоял на краю деревни, на возвышении, а сразу через поле начинался темный лес. Вот идет она, идет, слезы льет, а сумерки сгущаются, кругом лес темный и ни души. Долго ли, коротко ли, забрела она в самую гущу леса, и стало ей страшно, вот и решила она влезть на дерево, чтобы на нее звери не напали, и пересидеть там до утра: утро-то вечера мудренее. Не успела она устроиться поудобнее на суку, как увидела вдалеке сияние разноцветное. Подивилась Машутка, но решила туда добраться и на ночлег попроситься: видно, там люди живут, коли свет есть. Да и любопытно ей стало, что же там светится? А пока она добиралась туда, наступила уже глубокая ночь, но там было светло как днем. И увидела она, что лес закончился и открылась перед ней чудесная зеленая долина, посреди которой возвышался хрустальный замок невиданной красоты, и поняла Машутка, что его сияние она и увидела с дерева. Постучала в ворота — раздался звон необыкновенный — хрустальный! Ворота сами собой открылись, и оказалась она на широком дворе, на котором сидели двенадцать мужей разного возраста и роста.

— Здравствуйте, люди добрые! Позвольте мне у вас передохнуть да обогреться: всю ночь я по лесу брела.

— Что ж, проходи, — ответил старший из них, — отдохни, обогрейся и расскажи нам, как это ты ночью в лесу оказалась.

Рассказала Машутка все как было, обогрелась и собралась было уходить, поблагодарив добрых хозяев, но тут старший из мужей говорит ей:

— Куда же ты пойдешь? Оставайся у нас.

А был это, оказывается, Замок Времени, а двенадцать мужей разного возраста и роста — не кто иные, как двенадцать месяцев.

И осталась Машутка в хрустальном замке у братьев-месяцев. А так как она не привыкла без дела сидеть, то и стала братьям в хозяйстве помогать: то в светелках приберет, то за садом присмотрит, то нарядными узорами салфетки да скатерти вышьет, и все в ее руках спорится. Братья на нее не нарадуются: сколько ни работает, а все краше и краше делается, да веселая и приветливая такая!

Только стали они замечать, что Машутка нет-нет, да и вздохнет о чем-то, задумается. Догадались братья-месяцы, что на сердце у нее печаль какая-то. Расспросили ее, она им все как есть и рассказала.

— Ну что ж, — говорит старший из братьев, — хоть и хорошо нам с тобой, да, видно, пришло время расстаться. Ты действительно заслуживаешь счастья — иди ему навстречу! А мы к тебе все по очереди в гости придем и с тобой еще не раз увидимся — каждый в свое время!

С этими словами братья-месяцы все по очереди простились с Машуткой и отпустили ее с богатыми подарками:

— Это тебе приданое, взамен того, что мачеха у тебя отобрала.

А тем временем в деревне разгорались нешуточные страсти. Решил Павел посвататься к Машутке. Пришел к ее мачехе, а Машутки-то и нет. Где она, куда вдруг пропала? А Алевтина, чтобы очернить падчерицу в его глазах, небылицы плетет: мол, сбежала она, негодница!

— Уж как я о ней заботилась, все прихоти ее исполняла, а она сбежала, неблагодарная! Не зря в народе говорят: сколько волка ни корми — он все в лес смотрит! А что тебе до