Твори бардак, мы здесь проездом! - Дмитрий Валерьевич Политов

Остальные динамовцы тоже загомонили, пытаясь вникнуть в происходящее. Довольный, точно обожравшийся сметаны кот, Данила, наслаждаясь минутой славы, молча указал на массажный стол в центре раздевалки. Там лежала открытая настежь спортивная сумка, в которой находилась целая куча вещей. Вор при этом съежился и постарался сделаться максимально незаметным.

— Твою мать! — ахнул Володя Эштреков. — Это ж мои мокасины, смотрите, парни, они приметные — вон бляшечка с быком!

— Да погоди ты своими штиблетами, — злобно покосился на товарища Яшин. — Я смотрю, этот засранец моим часам ноги приделал!

Игроки кинулись к столу, разбирая украденные вещи. Кто-то обнаружил свое портмоне, кто-то — цепочку. Юрка Семин следом за Эштрековым с облегчением выудил из сумки злодея свои модные туфли. Собственно, пострадали все.

В этот момент открылась входная дверь и в раздевалку зашел Бесков со здоровенным кубком в руках. Это был приз за победу в турнире.

— Ребята, поздравляю! Смотрите, какая красота!

Игроки молча уставились на главного тренера.

— Да пошел ты со своим кубком, — негромко произнес кто-то. — Лучше бы за вещами нашими приглядывал!

— Не понял. А что происходит? — ошалело заозирался Константин Иванович. Взгляд его остановился на Даниле, который единственный из всех игроков спокойно сидел на своем месте. — Мельник?!

— Не виноватая я, он сам пришел, — тихонько пробурчал себе поднос крылатую фразу из еще не вышедшей здесь комедии Данила и тихонько вздохнул[3]. — Сейчас я все объясню.

[1] Песня группы «Очередная Шиза», которая стала девизом футбольных фанатов на выездных матчах

[2] Рэф — рефери (сокращен.)

[3] Премьера к/ф «Бриллиантовая рука» состоялась 28 апреля 1969 года, а в широкий прокат она вышла в июне.

Глава 2

1968 год. Май. Одесса

Похоже, что та последняя стопка водки, что он лихо опрокинул, когда неугомонный генеральный директор их маленькой, но дружной компании «Рога и копыта» завел свои извечные: «отвальная», «стременная», «на ход ноги» — et cetera, et cetera[1] — оказалась явно лишней. По крайней мере, не было бы так хреново, как сейчас. И шум еще этот в пустой, словно барабан, голове. И запах… Стоп, запах! Последний раз, когда он «наслаждался» подобными ароматами, дай бог памяти, ну да, все верно — в босоногом пионерском детстве, в убогой школьной раздевалке перед уроком физкультуры. А что вы хотите, полтора десятка гавриков переодеваются на урок, а еще полтора — с урока. И все это в комнатушке квадратов в двадцать. И энергии у молодых пацанов хоть отбавляй, одни только что самозабвенно гоняли мяч на школьном стадионе, другие, не менее самозабвенно, носились по коридорам родной школы. Представили амбре?

Данила с трудом разлепил глаза. Что за черт?! Помещение, в котором он находился, и правда было раздевалкой. Разве что размерами чутка побольше, но антураж…обшарпанные стены с потеками, от которых за версту пахнуло ностальгическим «совком», длинные скамейки вдоль стен, условно разделенных на секции, внутри которых прибиты вешалки, заполненные сейчас одеждой на плечиках. Одежда, кстати, не из его мальчишеских восьмидесятых — явно более ранняя. И люди.

Люди вокруг — это здоровые мужики в возрасте Карлсона — то есть, в самом расцвете сил, — одетые в спортивную форму весьма архаичного вида. Голубые футболки с V-образным вырезом, прописная буква «Д» на груди слева — динамовцы? — такого же цвета трусы, гетры, бутсы. Ага, бутсы — футболисты! Это что же получается, генеральный втянул сотрудников в очередную квест-игру, до которых он был большим охотником? Ну да, бзик у мужика, хлебом его не корми, но дай поучаствовать то в ограблении банка, то в побеге из тюрьмы. Сейчас, значит, до футбола добрались. И что, уже можно начинать искать подсказки? Не, башка гудит, поэтому надо немного прийти в себя. О, как кстати, а вон там, на столике неподалеку, Данила аж облизнулся от предвкушения, стоит запотевшая бутылочка «Боржоми». Надо же, не новомодная узкая, а вполне аутентичная пузатенькая советская поллитра. Ха!

Весь в предвкушении того, как живительная влага прольется внутрь исстрадавшегося организма Мельник протянул руку и…

— Куда, Малой! — темноволосый мужик, что расслабленно сидел рядом, вдруг пребольно так врезал. — Сто раз ведь говорил дураку, не вздумай в жару пить холодное!

— В смысле? — ошалело поинтересовался Данила. — Почему?

— По кочану! — мужик усмехнулся. — Хозяева специально нам охлажденную минералку подсовывают. Надуешься, потом выйдешь на поле и по такой жарище через пять минут все, никаких сил. Играть не можешь, только потом исходишь. Так что не выпендривайся, а пей чай с лимоном, горячее сейчас будет полезнее. Даром что ли, чабаны в Средней Азии всегда в жару именно чаем заправляются?

— Так его, Валерий Палыч, — засмеялся молодой парень со смутно знакомым лицом, шнуровавший бутсы по другую руку от Данилы. — Воспитывай подшефного. Правда, похоже, нам сегодня все одно ничего не светит. Как судья твой гол в наглую отменил?! И ведь, гад такой, никаких объяснений не дал!

Игроки согласно загудели. Кое-кто чисто по-русски, с матерком, высказал свое видение ситуации, причем так, что за неведомого Даниле судью стало немного страшно. Уж больно много противоестественных сексуальных экспериментов грозило арбитру.

— Перестань, Сэм, — нахмурился темноволосый. — Бесков ведь пошел разобраться и поговорить по этому поводу.

Бесков?! Константин Иванович? Знаменитый игрок послевоенного московского «Динамо» и не менее знаменитый тренер целого ряда команд СССР? Интересно, это такая жирная первая подсказка в этом квесте? Данила задумчиво потер подбородок.

Побородок!!!

Мельник судорожно ощупал лицо. Бороду и усы он никогда не носил, но двух- трехдневную щетину вполне уважал. Добавляла она некоторую брутальность. По крайней мере, он так думал. А сейчас на лице кроме юношеского пушка никакой растительности в помине не было!

И руки… Данила с нехорошим изумлением разглядывал свои руки, которые, хоть застрелись, ни капли не походили на прежние. Вот, к примеру, на левой у него лет с пяти имелся весьма приметный шрам — однажды с мальчишками шарились у контейнера с мусором, непонятно за какой надобностью, и Мельник случайно напоролся на осколок оконного стекла. Кровищи было, жуть жуткая!

А сейчас ни следа, ни