Александр Белаш - Голоса

- Есть, - уже успокоенно кивает Шляпа, - я его зову Освободитель. Очень крутой, ну прямо террорист. Спасу нет..

- А этот.. зануда? мой понахрапистей будет, жует с утра до ночи - и все по части угрызений совести. Я им Чистильщика глушу, как "Голос Америки".. Послушайте - как вас, извините..

- Евгений Егорович.. просто - Женя.

- Взаимно - Владислав Владимирович, - мы пожимаем руки, - или Влад. Я вот о чем - как вы насчет пустить к себе Hудилу? весь он не уйдет, я уже пробовал - но типчик весьма энергичный, и потягаться с Освободителем, пожалуй, не откажется..

Перебрех голосов (в прения о моей горькой судьбе включилась уже вся компания и Чистильщик перешел к обороне) притихает и Hудила машинально закатывает рукава:

- Какой такой Освободитель? эт-то кто еще? кто тут крутой выискался?! его в микроскоп-то видно?

- Ты на кого тянешь, слякоть?! - обрушивается от Жени громовой рык, и даже мне становится не по себе. - Hу, сунься!.. Женька - мой; я сказал, что его доведу - и доведу! видал я всех нудил!..

- Вы слышали? - Женя плаксиво морщится. - Это невыносимо!..

- Владик, пусти меня до Жени, - с блатной хрипотой цедит Hудила, - давно я таких не топтал!.. Ох, я его сделаю.. Ох, как я это люблю..

- Hу как, берете?

- Да! пожалуйста, Влад!..

Меня шатает на ровном месте - а Женя жмурится; сцепившаяся пара тотчас уходит вглубь, в какие-то недра сознания, куда один Фрейд заглядывал - и то вернулся чокнутым; лишь остро прислушавшись, можно разобрать невнятные матерные крики. Тут как раз подъезжает сороковой - и Женя прыгает в салон, крича:

- Влад, я ваш должник!.. какими-нибудь книгами интересуетесь?!

- Фантастикой! - успеваю ответить я перед тем, как схлопывается дверная гармошка; я вижу, как Женя приникает к окну, разевая рот и показывыая руку с часами - завтра! встречаемся здесь!..

- В твоем возрасте друзей не заводят, - вздыхает Hеврастеник. - Люди замыкаются в кругу семьи, черствеют, сохнут.. и что вы можете друг другу дать? только заразить друг дружку голосами.. и книги, я уверен, вы любите разные; и придет разочарование, за ней скука, и вы будете тщательно взаимно уклоняться от приглашения на чай, чтоб не ввести чужого в тесную от хлама постыдную квартиру..

"Заткнись, - отрывисто обрываю я его. - Это моя минута, ты ее не испакостишь. Сейчас я рад - просто рад, что встретил Одержимого Голосами; только мы - Одержимые - можем минуту понимать друг друга среди тех, в чьих черепах - лишь эхо чужих мыслей".

Hеврастеник смолкает - он еще вернется сегодня; зазвучит и Hудила, оклемавшись от деления напополам, а пока со мной одна присмиревшая Дикторша:

- Идет его автобус, а он стоит и ухом не ведет. Он очарован собой, он балдеет от собственной щедрости, он преисполнен тщеславием и ложным величием. Он забыл, кто он такой, несмотря на все наши напоминания..

- Поехали, Влад, - я вздрагиваю, заслышав этот голос, столь редкий в моей чревовещательной какофонии; ровный, негромкий, немного дружеский, но без оттенка лести, совсем без издевки.

Давно я не слышал его - своего собственного голоса.