Дети Железного царства - Ирина Валерьевна Ясемчик

раскалёнными, как железо в кузнице. Над странной рекой не кричали чайки, и рыба не плескалась в красной воде. Налетел ветер, лёгкая рябь пробежала по поверхности, упал в воду сорванный с дерева лист. И сразу же взметнулся вверх язычок пламени, спалив листочек дотла. Горлица вздрогнула. Огненная река! Всю жизнь, слушая или читая сказки, Горлица недоумевала: как могут быть сразу вода и огонь? А выходит, что могут. Конь ступил на каменный мост, и сразу же послышалось откуда-то снизу шипение, потом шорох о камни. Из-под моста высунулась тупоносая морда огромного змея. Взгляд чёрных немигающих глаз впился в царевну. Девушка с трудом подавила желание вцепиться в Зоряну, которую присутствие гада нисколько не смутило. Чего не скажешь о её лошади. Буланый весь напрягся, заскрежетал зубами. Змей не обратил на животное никакого внимания. Поглядел ещё раз на двух всадниц, зевнул, показывая полную длинных острых зубов пасть, и снова скрылся под мостом. В поведении его не было ничего похожего на угрозу, но Горлица понимала, что вряд ли сторож так же спокойно пустит на мост того, кто пойдёт с другой стороны.

— Змей никого не выпускает, — ответила Зоряна на незаданный вопрос царевны, — кроме тех, о ком отец предупреждает заранее. Любого другого живьём проглотит. А вброд огненную реку не перейти. Надёжней охраны не придумаешь.

Сойдя с моста, жеребец снова пустился галопом. Прошло чуть больше часа, когда показалась серо-зелёная громада гор. Горлица с любопытством оглядывалась по сторонам: в Серебряном царстве земли в основном равнинные, высокие холмы, и то редкость. «Как эти горы называются? А, вспомнила — Железные, — подумала девушка, — рассказывали, будто тут сокровища несметные запрятаны. Придумывают, наверное: ведь никто из них не мог перейти через тот мост со змеем». Вдоль дороги справа и слева высились каменные исполины, изредка камень перемежался зелёной полосой низкорослых деревьев и травы. Дорога, прямая, без единого поворота бежала навстречу одиноким путникам. Пустота и тишина действовала угнетающе. От серых камней исходил холод, от которого не спасало тепло конской спины. Вдобавок солнце скрылось за облаками, и казалось, что свет его потускнел. А скачке всё не было конца. Вдруг Горлица заметила в небе две чёрных точки. Зоряна, видимо, тоже обратила на них внимание, потому что придержала лошадь, вытянула в сторону правую руку, держа повод в левой. При приближении точки превратились в два птичьих силуэта. Горлица разглядела треугольные вырезы на хвостах. Коршуны. Один из них спикировал вниз, уселся на руку всаднице.

— Дозор несёте? — улыбнулась Зоряна, — хорошо. Дай знать на заставу, что мы возвращаемся, пусть встречу готовят.

Коршун издал тонкий крик, устремился ввысь. «Значит, поблизости застава есть, — отметила про себя Горлица, — видно в горах где-то прячутся. Дорога тут прямая, любого проезжего издали видно, а самих воинов и не разглядишь». Царевна приуныла. Не так-то легко сбежать отсюда. Можно сказать, совсем невозможно. Разве что птицей обернуться и улететь. И то вряд ли — коршуны-дозорные поймают. Тем временем горы уступили место зелёным лугам, на которых паслись коровы, козы, овцы. Показались деревянные избы, точно такие же, какие видела Горлица в Серебряном царстве, только какие-то блёклые, серые. Ни резных ставень, ни росписи. Ставни везде закрыты наглухо, жителей нигде не видно. В дома, что ли, попрятались, услышав конский топот? Жилая, но в то же время пустая деревня наводила ещё большую тоску, чем голые скалы. Поможет ли кто-нибудь из живущих здесь людей беглянке? Нет, наверное не помогут. Даже дверь не отопрут. Побоятся. Огонёк надежды в душе Горлицы всё больше угасал.

Солнце уже клонилось к закату, когда Ярослав вбежал во двор кощеева замка. Остановился возле конюшни, заржал. Мальчишка-конюх шустро поднёс жеребцу глоток тёплой воды. Два воина, ждавшие здесь же, почтительно склонились перед спешившейся Зоряной. Та кивнула им.

— Наконец-то дома.

— Здравствуй, царевна. Царь Кощей вас заждался. Велел передать, чтобы по возвращении тотчас к нему явились.

— Ну уж нет, — решительно возразила Зоряна, — пока от дорожной пыли не отмоюсь — никаких разговоров. Давайте-ка лучше невестой отцовой займитесь. Проводите, куда следует.

Сказав это, кощеева дочь направилась к замку. Сейчас первым делом велеть девке-чернавке баньку истопить, а уж потом к отцу.

Конюх, обихаживая Ярослава, попутно рассказывал о Горицвете, коне кощеева сына.

— Здоров, корм хорошо проедает. Только грустный был вначале, после вашего с сестрой отъезда, скучал видно. Каждый раз, как дверь в конюшню скрипнет, настораживался. Очень ждал. Я каждый день выпускал его в загон побегать, на верёвке гонял осёдланного. Верхом не садился, как и было приказано.

Ярослав слушал, кивал в знак одобрения. Мальчишка тщательно смыл с золотистой шерсти грязь и пот, потом отжал скребком воду, насухо вытер жеребца. Тот переступил с ноги на ногу, превратился в человека.

— Спасибо, Меньшик. Вижу, что ты надёжный человек. Тебе без раздумий можно доверить любую лошадь, самую ценную.

Паренёк зарделся, смущённо уставился в землю.

— Да ладно, — пробормотал он, — это же работа моя. И лошадок я люблю, забота о них мне только в радость.

Ярослав похлопал его по плечу.

— Всё равно спасибо. Пойду, проведаю своего красавца.

Увидев хозяина, Горицвет радостно заржал, прильнул носом к мятой серой рубашке, жадно втянул ноздрями родной запах. Ярослав погладил мерина, прижался щекой к щеке.

— Здравствуй, Цветик. Что, скучал по мне, рыжик?

Конь перебирал губами его волосы, дышал в ухо.

— Хороший. Я тоже беспокоился о тебе, — обнял конскую шею, — тяжело мне, приятель. Я ведь, похищая царевну, против своей совести пошёл. И слово, которое матушке дал, нарушил. В груди теперь прямо свербит. А Зоряне хоть бы что. Радуется, улыбается. Совесть её не мучает. Неужели ей действительно совсем не жаль Горлицу?

Горицвет смотрел в лицо Ярославу ласковыми карими глазами, словно силился понять, что говорит человек.

— Знаешь, Цветик, я Зоряне не рассказывал, как мать умерла. Ну о том, что её отец замучил насмерть. Сестрёнка ведь вспыхивает от обиды как солома от огня. Если бы решила против отца идти, простым непослушанием не отделалась бы. Я не хотел, чтобы её наказывали так же сурово, как меня. Боялся за Зоряночку. Вот и добоялся. Может я виноват в том, что у неё совсем нет жалости к слабому? Одна волшба в голове. Такая вот беда, рыженький. Царевна Горлица женой Кощея стать не согласится, а значит, жить ей осталось считанные дни. Получается, что её смерть на моей совести будет. Богатырю Добромиру и нянюшке царевниной тоже несладко придётся. И всё это — по нашей вине. Кто знает, может Добромир смог бы Змея одолеть, а сюда ему уж