Александр Афанасьев - Врата Скорби

   - Капитан Шаховской ко мне!

   Капитан, стоящий в тени под навесом и обсуждавший с воентехником Васильченко детали предстоящего взлета повернулся, подошел к комэску Грибову, который уже привел себя в более-менее рабочее состояние.

   - Кратко - как?

   - Цепляем за тягач. Помните, как отрабатывался взлет с палубы авианосца? Зацепка за крюк, выход двигателя на режим и - взлет. Машина эта теперь как тягач используется.

   - Как ты зацепишь бэ-ша за крюк?

   - А кто сказал про бэ-ша, господин майор - удивился капитан - я на сорок третьем************ собирался лететь.

   Майор с силой провел руками по коротким, рано поседевшим волосам

   - На Северском... Там же...

   - Две бомбы на двести пятьдесят и четыре пулемета - крупняка. Серьезной зенитной артиллерии здесь не будет.

   - С бомбами ты не взлетишь.

   Капитан наскоро прикинул - комэск говорил дело. Когда взлетаешь с короткой дорожки - а ведь даже авианосная палуба длиннее! - тут будет иметь значение каждый килограмм веса самолета.

   Справится ли он с четырьмя пулеметами? А почему бы нет? Муртазаки боятся самолетов как огня, в их понимании это кара Аллаха, посланная с неба. Кроме того - они подумают, что если появился один самолет - скоро появятся и другие. Свои приободрятся - всегда приятно, когда тебя с воздуха прикрывают. Да и град пуль калибра 12,7 - не подарок на день Ангела.

   - Добро, с бомбами я не взлечу. Но пулеметы с полным БК, лишним не будут. Где это?

   - Отметка сто один и три. Семьдесят пять километров.

   Князь прикинул - близко. У штурмовика радиус действия - больше в четыре раза. Значит, топлива можно тоже не под горлышко брать. Три четверти баков хватит - с лихвой.

   - Добро - сказал князь одно только слово, ставя свою жизнь на кон и не жалея об этом.

   Самолет снарядили быстро - он собственно и был снаряжен, утром собирались отрабатывать упражнения по сопровождению. Благо неподалеку болтался корабль Ее Величества Инвисибл, у самого Баб эль-Мандеб. Британцев сюда никто не звал - и значит сам Бог велел поднять в воздух восьмерку штурмовиков, подцепив на центральной подвеске каждому по старой доброй торпеде и поиграть британцам на нервах. Появиться на предельно малой - и лихо, ревущим вихрем, ангелом смерти пройти на самой летной палубой, сбивая с ног воздушной волной бегущих к самолетам британцев. А потом резко на вираж и в сторону берега и пусть догоняют. Но - получилось что не судьба. А на деле - вот как получилось.

   Самолет "одолжил" сам Шилов - летчик-инструктор первого класса, натаскивавший здесь новобранцев. На его самолете красовалась восьмерка треф - знак профессионала, аса. Самолет - Северский С-43 заправили, залив в баки половину от положенного, загрузили боекомплект. Сейчас, князь Шаховской, одетый в летный комбинезон, стоял оперевшись на плоскость и выслушивал хозяина самолета. Майора Шилова он понимал - у самого бы душа не на месте была, случись ему самолет в чужие руки отдать...

   - Имей в виду, на низкой самолет чуть козлить начинает, у него аэродинамика не та, это не твой тяжелый двухмоторник. Ты ручкой нежнее, нежнее - и все нормально будет.

   Шаховской кивнул

   - Он, когда на левую плоскость встаешь чуть задерживается, там трос чуть ослаб. И не рискуй со штурмовкой. Пикировка - там автомат вывода есть, только на кнопку нажать.

   - Понял, господин майор.

   - Еще вот что. Лаз на сто один и один помнишь?

   - Летал...

   - Бери левее. Там ветер нехороший. Лучше выше забери - по скале на незнакомой машине только так размажет.

   - Так точно.

   - Господа, готово... - подошел раскрасневшийся Васильченко, зачем-то отдал честь. Князю внезапно пришло на ум выражение из какой-то пьесы: О император Константин, идущие на смерть приветствуют тебя. Здесь и сейчас происходило что-то в этом самом духе.

   - Ни пуха...

   - К черту.

   Неуклюже, как это и всегда бывает в тесном и плотном комбинезоне, князь забрался в кабину, кто-то закрыл за ним фонарь. Так, на стопор - есть. Руки сами вспоминали порядок подготовки к полету на старого образца штурмовике...

   Посторонние предметы в кабине - нет, рули и плоскости - выставлены правильно, ручку слушаются. Кран воздушного баллона - открыт, повернуть до деления 50 атмосфер, триммер рулей высоты нейтрально, шаг винта на максимум. Температура масла пятьдесят, наддув на первую ступень, пошел!

   Техник, только что подсоединивший внешнюю воздушную магистраль в специальный лючок в крыле, крутанул винт - и двигатель зачихал, пробуждаясь ото сна. Капитан при этом ощутил восторг такой, что не описать словами - как будто первый раз в кабине сидишь. Все равно - истребители - особая каста и он принадлежит к ней.

   Не до восторгов.

   Малый газ, медленно растут обороты мотора, винт постепенно растворяется в воздухе, превращаясь в мерцающий диск. Чуть заметная дрожь пронизывает корпус, весь самолет - как гончая, готовая сорваться со смычка.

   То, что они делали - в нормальных обычных обстоятельствах никто на это не пошел бы. Так взлетали на первых, переделанных из крейсеров авианосцах. Самолет цепляли за крюк, увеличивали обороты двигателя - и потом отпускали стопор. Малейшая ошибка - и самолет просто кувыркнется на нос, поэтому такие трюки проделывали только опытные и хорошо подготовленные летчики морской авиации. Князь же, хоть и прошел полный курс подготовки морского летчика - истребителя - в кабине этого самолета он не сидел уже как минимум полгода. И тем не менее он решил рискнуть*************.

   Семьсот пятьдесят. Тысяча. Тысяча двести. Растут обороты, растет температура масла в двигателе, самолет пытается сорваться с места - но крюк зацеплен за стопор, а стопор - установлен на восьмитонном грузовике, тягаче, раскорячившемся у ангара и вцепившемся лапами-упорами в бетонную твердь. Одна ошибка - и самолет вертанет вперед, винт моментально разлетится на куски, когда лопасти ударятся об бетон - и эти лопасти полетят во все стороны, калеча и убивая все, что попадется им на пути. И в кабину обязательно прилетят осколки винта, к гадалке не ходи...

   Тысяча пятьсот

   Как только срыв - сразу ручку на себя. На себя...

   Тысяча семьсот. Тысяча девятьсот. Две сто...

   Князь поднял руку и Васильченко - он тоже смертельно рисковал, стоя у самого призрачного диска, моментально повторил его жест. Сейчас все зависит от синхронности действий трех человек...

   - Две триста!

   Князь крикнул это во весь голос - и воентехники Васильченко, словно услышав его, махнул рукой и ничком упал на бетон. Самолет дернулся, освободившись от стопора, словно норовистая лошадь - и капитан моментально отдал ручку, регулирующую шаг винта назад, парируя желание самолета опрокинуться вперед, на винт. И с чувством восторга убедился в том, что самолет выпрямился и его неудержимо влечет вперед...

   Давно он так не взлетал. Без рулежки. Безо всего.

   Непрогретый движок работал чуть громче, чем должно было быть - но это влияет всего лишь на ресурс, а не на способность взлететь. Самолет слегка тряхнуло на стыке бетонных плит, потом еще раз - но скорость неудержимо росла. Город неудержимо надвигался - пыльный, чужой, опасный...

   Двести двадцать!

   Ручку на себя - и нос самолета отрывается от земли. По правилам, нужно держать высоту один метр, пока скорость не возрастет до двухсот семидесяти, иначе есть угроза срыва самолета в штопор, смертельный на такой высоте - но делать нечего. Самое страшное - это когда нос самолета уже смотрит в небо, но ты чувствуешь что тяги для отрыва то от земли хватило, а вот для набора высоты не хватает, и самолет просто не тянет. И ты со страхом ждешь - либо срыв и самолет просто провалится вниз, ему не хватил подъемной силы, либо - винтом чиркнет по крышам домов и - катастрофа. Никто и никогда так не пробовал взлетать - в сторону города, если и взлетали - то с запасом по разбегу и - в сторону моря.

   И все-таки взлетел. Взлетел!

   - А-а-а-а-а-а!!!!

   И синее небо - без края над головой. Взлетел!

   Чуть выровняв самолет - скорость была уже двести тридцать и медленно но устойчиво росла - Шаховской осмотрелся, пытаясь понять - где он. получалось, что он шел над соляными полями по самой кромке залива - тут были поля, на которых добывали соль - и шел он в сторону аденского нагорья, мрачно высившегося неподалеку. Город Аден вообще, по сути стоял на нагорье, а частью - в огромном кратере давно потухшего вулкана. Поэтому выражение "Мы здесь как на вулкане" именно здесь не лишено было смысла...

   С первым разворотом он рисковать не стал, дождался установленной правилами скорости и начал выполнять. С непривычки слишком сильно отработал рукояткой - и самолет шарахнулся в сторону словно лошадь, которую лошадник ожег кнутом. Автоматически парировал - но все равно было неприятно, так пилотировать нельзя. На БШ-2 ручка куда тяжелее, вот и привык на штурмовике - бомбовозе летать. Надо переучиваться и прямо сейчас.