Дори. Заколдованный дуб - Олег Юрьевич Рой

не плачь, не плачь, сейчас пройдёт. Можно что-то холодное приложить.

— Девчонки, а вы чё хотели-то? — спросил Денис, догнав девочек.

— Ничего мы не хотели. Идите уже! — махнула рукой Даша.

Геля отвернулась к окну. Но Ден даже и не подумал уходить, напротив, он вошёл в комнату к девчонкам, а следом за ним сбежались и остальные мальчики.

— О, как у вас тут здорово! — проговорил Денис. — Гляньте, пацаны, а у них занавески розовые в цветочек.

— Ух ты, у них тут фрукты на столике! — тут же заметил Сеня. — Можно?

И не дожидаясь ответа, тут же с хрустом откусил кусок от самого большого яблока.

Геля села на свою кровать около окна, Егор прошёлся по комнате и опустился на кресло рядом.

— А тебе не страшно около окна спать? — обратился он к ней. — Не боишься? А вдруг тут по ночам какая-нибудь нечисть шастает? Вроде тех же братьев- пауков.

— Я никого не боюсь, — ответила Геля и отвернулась к стене.

— А что за братья-пауки? — тут же заинтересовались остальные.

— Вы чего, не знаете эту историю? — удивился Егор.

— Нет, не знаем! — отвечали все. — Расскажи!

Егор отрыл было рот, но тут в дверь постучала Ольга Владимировна.

— Вот вы где все! — воскликнула она. — А что, на часы никто не смотрит? Обедать пора!

— Ура, обед! Наконец-то! — закричал Сеня и рванулся к двери. Остальные поспешили за ним.

Обед прошёл замечательно. У входа в зал ребят и педагогов ждали нарядные девушки-официантки и повариха, которая вышла на встречу с пышным караваем на вышитом полотенце и резной солонкой.

— Хлеб вам и соль, гости дорогие! — приветливо улыбаясь, проговорила она.

Каравай оказался таким вкусным, что через несколько минут от него не осталось даже крошек. Не хуже оказались и салат, поданный в красивых вазочках, и куриный суп, и второе, и желе на десерт.

— А ты, Сенька, говорил, что тут плохо кормят! — пробурчал с набитым ртом Денис. — А тут такая вкуснотища!

— Да уж, я так обожрался, что, наверное, до нашего домика и не дойду, — смеялся Егор. — Придётся вам, пацаны, меня катить как бочку.

— А я, пожалуй, и не наелся, — почесал в затылке Сеня. — Можно мне добавки?

Зебра Тигровна, как с лёгкой руки Дена все звали теперь старшего педагога, в столовую не пришла, и всех это только обрадовало. С ребятами обедали только Юра и Оля.

После обеда Оля объявила, что час все должны отдыхать («И желательно, в своих комнатах!» — добавил Юра), а потом до ужина будет свободное время, и можно заняться, чем хочешь: поплавать в бассейне, покататься на коньках или с горок, поиграть в снежки или погулять по территории. Только за ограду нельзя выходить, охрана не выпустит.

— Так мы тут что, под арестом, что ли? — возмутился Егор, услышав последние слова.

— Это категорическое распоряжение директора турбазы, — спокойно ответил Юра, то есть, Юрий Павлович. А Ольга Владимировна спросила:

— Ребята, а что если нам вечером немного потанцевать? Хотите дискотеку? Договоримся с ди-джеем, с аниматорами и устроим бал!

Девочки приняли это предложение «на ура». Мальчики были чуть сдержаннее, но тоже явно не против. Одного только Сеню танцы не заинтересовали, и Денис тут же пошутил, что тот вместо дискотеки лучше отправился бы на повторный ужин.

Глава седьмая

Оказавшись в своей комнате, девочки тут же принялись бурно обсуждать, в чём идти на дискотеку. Но тут раздался тихий стук в дверь и шёпот: «Девчонки, можно?» Это пришли дружной толпой мальчики, которые тихонечко, чтобы не услышали педагоги, прокрались по коридору. Когда все расселись на креслах и кроватях, Эмиль вспомнил, что Егор обещал рассказать страшилку о братьях-пауках. И Егор, который на этот раз, к огорчению Гели, почему-то сел около Лизы, начал говорить, перемешивая привычные слова с какими-то непонятными устаревшими фразами: «Значит, слушайте. Много-много лет назад, когда ещё не родились наши пра-пра-прабабушки, в одной деревне жили два брата-пастуха…»

…И никто из детей, конечно, не знал, что тем временем в своей комнате перед окном сидела Зоя Львовна и невидящим взглядом смотрела на улицу — её окна выходили на дуб. Губы её что-то бесшумно шептали, но если бы кто-то проходил мимо и прислушался бы, то понял бы, что она рассказывала самой себе ту же историю, что и Егор.

«Жили они дружно, вместе пасли овец, вместе гуляли, вместе грустили. И всё было хорошо до тех пор, пока не встретили они красавицу Прасковью. Уж так она была хороша — и умна, и пригожа, и хозяйка отменная. Одним взглядом краса-девица обоих братьев покорила. Вот только болтали про неё люди нехорошее — будто она не простая девушка, а ведьма. Поговаривали, что Прасковья приносит несчастье — к кому она в дом войдёт, к тому сразу беда приходит. Сама она сирота была, родители погорели, когда Парашка ещё малюткой была. Взяли её к себе старики, родители отца — так не прошло и году, как померли один за другим. Приютил девочку дядя, брат матери, — и замёрз зимой в сугробе. Пожалели сироту поп с попадьёй, поселили у себя в доме — и в тот же год попадья пошла купаться, да и утопла, а попа кобыла лягнула, да насмерть и зашибла. Так с тех пор и скиталась девка одна. Как влюбились в неё братья, так сразу весь их мир-лад прахом пошёл. Что ни день, то брань, что ни ночь, то ссора. Стали пасти овец да быков они на разных лугах, стали избегать друг друга. А Прасковье только повод дай — она, как нарочно, ходит да ходит около их ворот, вражду на братьев наводит. Так и довела парней: закралась в сердце к ним злоба нестерпимая…»

Егор рассказывал так интересно, увлекательно и выразительно, что Геля не на шутку увлеклась и представляла себе всё, точно кино смотрела. Вот один брат-пастух, высокий, стройный, светловолосый — ну немного на Егора похож — возвращается домой, а там около печи уже другой брат сидит, сапоги чистит. Молча зачерпывает пастух воды из бочки, жадно пьёт, потом, глядя куда-то в сторону, говорит:

— Так больше продолжаться, брат, не может. Надо нам с тобой выход какой-то искать.

— А чего искать? И так ясно, полюбовно тут не сладить, — отвечает ему второй брат.

— Тогда давай не полюбовно. Завтра же устроим состязание — кто победит, тот и женится на Прасковье.

— По рукам! — отвечает второй.

А Егор тем временем продолжал:

«Обменялись они крепким рукопожатием. И каждый завалился спать, но ни один так до самой