По следам Духа Зимы - Микаэль Брюн-Арно

class="p1">Тем не менее она победила. И когда участники праздника собрались у костра, чтобы отметить двенадцатую подряд победу мастерской, спеть любимые песни и поджарить на огне тыкву, фаршированную орешками в масле, Жан-Роден объявил, что вся заслуга в этом успехе принадлежит его любимой помощнице.

В этот раз сам он не смог участвовать в конкурсе — по причинам, о которых не хотел распространяться. Но даже если бы он смог принять участие, ему, вне всяких сомнений, не удалось бы превзойти Пикорину. Но на будущий год — и в этом он был уверен так же, как и в том, что его рога вырастут заново — Пикорине придётся нелегко, потому что они оба будут участвовать в конкурсе!

Дух Зимы

— Все по вагонам! — прокричала Мышесемь, забравшись на большой чемодан. — Поспешите, иначе «Звезда Зелёного Бора» отправится без вас и вам придётся попотеть, чтобы догнать поезд, бесстыдники. Ой-ой! Чтоб мне никогда не видеть сыра!

— Слушай, Мышесемь, ты что, спятила? — воскликнул Папагено, отвешивая ей вполне заслуженную оплеуху. — Наша «Звезда» — это символ роскоши и стиля! Смотри и учись. Господа лесные звери и гости из других областей, — продолжил он, — наш поезд вот-вот отправится в ночное путешествие. Убедительно просим вас занять свои места в вагонах. А ТЕПЕРЬ — ВНИМАНИЕ! ПО МОЕЙ КОМАНДЕ ВСЕ ПОДНИМАЮТСЯ В ПОЕЗД! Вот видишь, Мышесемь, недопустимо путать дисциплину и грубость.

— Конечно, начальник, понятно, начальник…

Как же прекрасен был лесной фестиваль! Веселье затянулось допоздна. Арчибальд и Бартоломео с радостью присоединились к хороводам вокруг костра под аккомпанемент музыкантов в традиционных расшитых золотом костюмах. Те исполняли песни, восхвалявшие красоту разных времён года. Зима заслуживала особого восхищения и за то, что она давала, и за то, что она уносила с собой. Конечно, в это время года приходилось сталкиваться с холодом и с ограничениями в еде, а деревья теряли свою прекрасную листву, однако именно зима приносила с собой множество неожиданных подарков: тёплые пледы и трапезы в компании друзей, совместную работу и невероятное преображение леса, осыпанного снегом.

Арчибальд, не перестававший размышлять об отваге и мастерстве Зеленушки Пикорины, как раз подсаживал Бартоломео в вагон, когда в голову ему пришла одна мысль. Независимо от того, какие препятствия возникали на пути его деда, независимо от того, что ему приходилось скрывать свои чувства после потери дорогих друзей — Амбруаза и Арабеллы, Корнелиус не прекращал писать. Об этом свидетельствовали его дневники, которые Арчибальд бережно упаковал в свой чемодан: да, Корнелиусу было суждено лишиться своей великой любви, да, он не спал ночами, ухаживая за младенцем Жерве, да, он работал целыми днями, чтобы удержать на плаву свой книжный магазин, но тем не менее, как только выдавалась свободная минутка, он садился — на пенёк или на пол возле детской колыбельки и записывал свою историю. А если дедушке удалось добиться успеха несмотря на все перенесённые испытания, значит, и Арчибальду это будет под силу!

— Мне кажется, что этот Лесной фестиваль тебя здорово порадовал, — сказал Бартоломео, глядя на улыбающегося дядюшку.

— Не просто порадовал, дорогой мой племянник. Не просто порадовал. Пример Пикорины придал мне силы, чтобы возобновить работу, и, сама того не подозревая, она подсказала мне сюжет следующей книги. Решено! Прямо сегодня вечером я начну работать над историей моего дедушки и Волков Амбруаза и Арабеллы! И я не допущу, чтобы эти мерзкие черепахи пытались присвоить историю нашей семьи!

— Фантастическая идея, дядя Арчибальд! Мне уже не терпится почитать твою новую книгу! Ой, дядя, — добавил лисёнок, заметив, что в салоне-библиотеке «Филин» горит свет. — Смотри, там сидит тот самый утренний сказочник!

На подушках в салоне удобно устроились около двадцати слушателей, и Горностай Саралин раздавал пледы всем желающим. Лань в форме официантки подавала гостям чай с бергамотом и ломтики бисквита, украшенного поблескивающими в сумерках апельсиновыми цукатами.

— Входите, мои дорогие друзья лисы! Звёзды подсказали мне, что вы непременно придёте. Хотите чай?

— С удовольствием! — закричал Бартоломео, даже не посоветовавшись с дядей, которому, судя по всему, это предложение не очень понравилось. — А вы расскажете нам другую легенду?

— О, да, конечно! Ветер нашёптывает мне, что я задолжал вам ещё одну историю.

— Историю про Духа Зимы! — обрадовался лисёнок, придвигая к себе поданные ему тарелку и приборы. — Дядя Арчибальд, пожалуйста, иди сюда. Обещаю, что буду держать тебя за лапу!

Лис покорно уселся на подушку и, поймав свой хвост, стал нервно теребить его кончик.

— Если ночью я буду кричать во сне, знай, Бартоломео, что в этом будешь виноват ты и только ты.

— Итак, дорогие путешественники, — заговорил горностай, перебирая струны своей лютни. — Позвольте мне рассказать вам страшную, ужасную — да-да, ужасную — историю о Духе Зимы! Если вы посмотрите на карту Крайнего Севера, то на самом её верху, в заснеженных горах Зимовья, где дует такой сильный ветер, что его завывание заглушает лисий визг, живёт существо, которое никто никогда не видел, и с которым все боятся повстречаться. Никто не знает, что это за зверь, потому что он крайне редко выходит из своей хижины, но позвольте мне поведать вам о доверенных мне свидетельствах. Садитесь поближе, любезные путешественники, придвигайтесь, чтобы послушать историю одной мышки, моей доброй знакомой, которая отправилась за хворостом, чтобы согреться, и вдруг услышала жуткий, жуткий-прежуткий вой и рык…

На слове «жуткий», Арчибальд, не жуя, проглотил четверть своего бисквита. Если его сердцу суждено остановиться сегодня вечером, то пусть это случится на полный желудок.

— Эта мышь, впрочем, как и все мыши, живущие в Зимовье, была не робкого десятка, и мужество не покинуло её, даже когда она заметила вдалеке хижину, на крыше которой лежала чуть ли не сотня оленьих рогов. Откуда они там взялись? Может быть, хозяин хижины нашёл их в лесу, а может быть, просто сорвал с голов их обладателей? Заметив, что дверь страшного обиталища стала приоткрываться, бедняжка юркнула в ближайшие заросли боярышника. Существо, показавшееся из хижины, поражало воображение. Были ли это какой-то зверь? Трудно сказать, поскольку его шкура была покрыта страшной мантией из выдубленных кож. Кто скрывался под этими кожами, содранными с выдр, барсуков, оленей, землероек, ласок и несчастных лисиц? — При этих словах Арчибальд не удержался и взвизгнул. — Увы, моей подруге не было суждено это узнать…

— Он её сожрал? — застенчиво спросил хорёк, сидевший в ногах Саралина.

— Нет, конечно же, нет, она прожила достаточно долго, чтобы рассказать мне об этом.